Через землю с неба в ад
Вы мерной поступью пройдёте
И. Гёте – «Фауст»
Пробуждение снова давалось тяжело. Девушка прижала руку к груди – пульс был тихим и слабым и едва ощущался. Сердце болело и, казалось, не билось вовсе. Вязкая и тянущая боль появлялась без всякой причины каждую ночь и оставалась до самого утра. Чтобы её унять, девушка сжалась в комок и часто задышала. Так, выдохнуть, обнять подушку, расслабиться… Наконец, сердце пропустило удар – вроде ожило.
Чтобы немного успокоиться, Корина попыталась вспомнить сон. Что же ей снилось? Кажется... механизм. Её протянули сквозь решётку радиатора, похожую на раскуроченную грудную клетку... Затем привязали к некой батарее и оставили в темноте. Потом был скрежет и чавканье – больше она ничего не помнит.
Волшебница медленно разлепила глаза, встала с кровати и подошла к зеркалу. Из-за стекла на неё посмотрела бледная девушка с растрепанными черными волосами, под глазами которой залегли глубокие тени.
Она принялась распутывать появившиеся за ночь колтуны – сначала руками, затем расчёской. Было больно, неприятно, однако дело шло, и вскоре у волшебницы появилось некое подобие причёски.
К сожалению, даже опрятный внешний вид не мог скрыть усталость и апатию, которую она постоянно испытывала… Что-то сломалось в ней в тот день. Что-то важное. Она не заметила этого сразу – не успела отойти от шока. Она кричала тогда… Её разрывало… от чего-то. Хотелось гореть и сжигать, делать что угодно, лишь бы не ощущать ничего. Это ужасающее и глубокое чувство потери оказалось столь сильным, что она не смогла его выразить словами. И оно до сих пор никуда не ушло.
Руки сами потянулись к сахарнице и высыпали порошок. Живительный порошок… Только эта бурая масса могла хоть ненадолго ослабить кошмарную боль и заставить забыть о потере… Помочь забыться. Девушка втянула «пыль» через ноздри, и боль отступила. Самочувствие улучшилось, а мысли пришли в относительный порядок.
Начинался очередной рабочий день.
***
Порой Корине становилось смешно с самой себя. Некогда великая волшебница и вторая красавица Волшебной страны теперь напоминала ходячий труп. И зачем она только приняла его сторону? Может, потому, что ей уже совсем на себя наплевать?
Когда-то она считала себя всемогущей и непобедимой. Тогда ей казалось, что приложив достаточно усилий, она сможет разрешить любую проблему, легко и просто. У неё даже была цель в жизни – стать настоящей волшебницей. Она знала, зачем живёт. А теперь? Поправ собственную гордость, выполняет поручения тёмного владыки и даже не знает, почему.
Аналитик, техник, второй дознаватель – она стала очередной помощницей Пакира, хотя и весьма ценной. К слову, большинство вопросов, касавшихся снабжения, легло именно на неё. Снабжение заключалось в создании артефактов, обеспечении продовольствием, и, наконец, работе над странным проектом, названным коротко – «Башня». Целью «Башни» была передача некоей энергии (или субстанции) на расстояние. Какие-либо важные детали, наподобие, зачем она создана, где находится и для чего её там поставили, опускались. Проект был столь значимым, что Корина стала следующей по важности после Ланги – ближайшей помощницы Пакира. Однако считать себя третьим человеком на острове было столь же приятно, сколько и мерзко.
Корина не пытала людей, никогда. Она не могла знать наверняка, сможет ли, решится ли она на такое – любой вид тяжелой, неестественной травмы, любого насилия вызывал в её памяти образ раздавленного тела приемной матери, а следом отлетающей в сторону головы названного старшего брата. Или не было головы? В этом случае память старалась запутать девушку, ведь все, что она могла вспомнить – это ощущение утраты и последующую истерику, вылившуюся в один из самых страшных, по ее мнению, пожаров Волшебной страны. Нет, она никогда больше не будет пытаться кого-то убить. Только не после такого.
Волшебница вздохнула. Ей предстоял допрос заключенных…
Неприятнее всего было давать им ложную надежду на спасение, вдохновлять их даже тогда, когда у них уже не оставалось никакой возможности выбраться из этого грязно-желтого замка. И это в тот самый момент, когда ей самой так плохо, что порой хочется… у д а в и т ь с я.
Их приносили после очередной пытки, устроенной садисткой Лангой. Несломленные, непокоренные. Неужели они могли сломаться под напором неожиданной ласки Корины? Могли. И потому она никогда не старалась дожимать их до конца. Только успокоить, залечить раны, в том числе и душевные… А затем снова отправить их на следующий круг этого «аттракциона пыток» – так называемого, Кровавого бала. И все это тоже становилось рутиной.
Чего он вообще хочет от неё?
Она пыталась понять Лангу. Когда-то. Узнать её поближе, выяснить, отчего она… такая. Девушка и подумать не могла, что можно быть настолько жестокой. И это она себя считала злой волшебницей? Верно говорят – ты не познаешь зла, пока сама с ним не столкнёшься. Корина была бы рада увидеть от неё любую реакцию, хоть какое-нибудь проявление человечности с её стороны. Но она оставила эти попытки после того, как её саму чуть не утопили, и с тех пор она мылась в своей комнате, запершись на восемь замков. Не то чтобы этого было достаточно, чтобы сдержать принцессу тьмы, но это хоть немного успокаивало. Хотя сейчас она сама была бы не прочь утопиться.
Близких не было. Не было даже союзников. Ну какие союзники из заключённых, которым самим требуется помощь? Она не то, что выпустить, даже цепи снять с них не может – заклинание, наложенное на кандалы, убьёт узника, если Корина попытается его освободить. Только Пакир и Ланга могли их выпустить, а надеяться на то, что ей разрешат забрать хотя бы одного из пленников просто глупо.
Таким образом, оставшись почти без поддержки, без мотивации и без цели, она прожигала свои дни, обитая в подземной крепости, окружённой черно-лиловым морем.
***
С недавних пор чародейка стала испытывать стойкое ощущение незримого присутствия. Порой, она просыпалась ночью, чувствуя, что рядом с ней кто-то лежит. Но стоило только взглянуть в сторону предполагаемого наблюдателя, как наваждение тут же рассеивалось. Однажды она попробовала обратиться к невидимке, но получила лишь какое-то неразборчивое эхо. Вскоре она попыталась заговорить с ним снова. Ответ этого некто оказался бессловесным, но как позже волшебница убедилась, контакт всё-таки был налажен. Она решила продолжить общение, чтобы услышать хотя бы голос невидимки, но слов у собеседника так и не появлялось. Были только некие эмоциональные отклики, абстрактные образы, белый шум. Но прошло время, и однажды шум оформился в речь. Голос неизвестного оказался женским.
Корина знала, что постепенно сходит с ума. Все чаще замечала она, что разговаривает сама с собой вслух. И всё чаще отвечала ей незримая собеседница. Девушка… Красивая… С голосом, который так похож на её собственный. Несмотря на то, что волшебница могла только слышать собеседницу, она отлично представляла себе, как та выглядит. Чародейка не могла не отметить удивительного сходства с незнакомкой, как внутреннего, так и внешнего. Это не пугало, что странно. Наоборот, присутствие таинственной девушки вызывало чувство защищённости. Несмотря на необычность своего появления, ей можно было доверять – волшебница знала это. Пожалуй, она могла бы назвать её своей подругой. Неизвестной невидимой подругой, которая появилась именно тогда, когда чародейка больше всего в ней нуждалась.
Она знала Корину, пожалуй, даже лучше, чем волшебница знала саму себя. Манеры, жесты незнакомки однозначно говорили о том, что она составляет (или некогда составляла) единое целое с юной волшебницей. Она ощущалась фрагментом души, отделившимся по неизвестной причине. И если вспомнить недавние боли в сердце и постоянное ощущение пустоты, апатию и нехватку чувств, то можно было решить, что раскол всё-таки состоялся.
Но разве может сильное потрясение расщепить душу? Признаться честно, после недавних событий, волшебница действительно хотела себя разорвать. Отрезать от себя кусок, чтобы не чувствовать больше ни скорби, ни холода. Но разве для этого не нужно кого-то убить? Разве не так работает древняя магия? Или важно не само убийство, а желание отвергнуть себя? Неужели душа волшебницы действительно треснула и разделилась? Следует ли тогда называть ту девушку своей сестрой?
Время шло, и незнакомка уже не казалась просто копией чародейки. Она постепенно становилась чем-то большим, чем-то материальным, чем-то существенным. У нее появлялся свой собственный характер. Волшебница искренне ей восхищалась – странная девушка воплощала в себе всё то, чем Корина уже не могла являться. Она была сильной, смелой и справедливой… Она была идеальна. Такой же, как волшебница Гретхен из сказок ее первой, родной матери. Насколько девушка помнила, у Гретхен тоже была сестра – Лорелай. «И хотя они были близнецы и выглядели одинаково, они различались так же как день и ночь».
Но чем живее становилась её подруга, тем сильнее она нуждалась в собственном имени. Корина перебрала множество имён – Румия, Майя, Касси – но ни одно из них не казалось ей подходящим. В конце концов, волшебница предложила – Хени Линн.
Девушка согласилась.
Корине очень нравилось, что её подругу никто не видит – так она могла незаметно спросить у неё совета или просто получить поддержку. Беседовать с ней было очень приятно, невидимая девушка отлично умела находить правильные слова и могла взглянуть на ситуацию под неожиданным углом. Хени Линн была… интересной. Удивительной… Таинственной… Загадочной… Иногда она пропадала, но волшебница знала, что её сестра обязательно вернётся снова.
Однажды вечером они разговорились, вспоминая, как начали общаться. С тех пор у воображаемой девушки появились личность, образ, голос, имя. Она практически стала человеком – ей недоставало только тела. В тот вечер она пообещала Хени, что создаст её – вылепит из глины и оживит, и сёстры наконец-то будут жить вместе. Здесь, в реальности, а не в воображении.
***
Корина втянула через ноздри морской воздух. Ей нравилось здесь бывать после тяжелого рабочего дня.
Прогулки по берегу отлично помогали развеяться и снять напряжение, чему способствовало отсутствие столь ненавистной стражи, ее вынужденной напарницы Ланги, а также их непосредственного начальника. Впрочем, желание отдохнуть не было единственной причиной этих прогулок: каждый день юная волшебница приносила с собой немного глины, только чтобы спрятать ее в своей комнате. На данную странность все уже давно перестали обращать внимание. Да, это было необычно. Но не опасно. Она не пыталась кому-то этим навредить, поэтому было решено оставить её в покое.
К тому же, у каббаров и так был повод для беспокойства. Если Корина казалась им просто странной, то ее сослуживицу они называли чудовищем. Одна только мысль о том, что с ними может сотворить Ланга, повергала их в ужас. В отличие от Корины, больное воображение тёмной принцессы не было ограничено ни стыдом, ни остатками совести. Они до сих пор не могут забыть того молодого сержанта, вырезавшего у себя на теле рисунки.
Прибыл он около двух месяцев назад. Всем он был хорош: трудолюбивый, исполнительный, порой даже человечный. Для каббаров, в общем, и для воинов в частности это большая редкость. А ещё он был очень нервным. Он постоянно вырезал защитные руны, причем на всём, что попадалось под руку. На дверях, на столе, на досках, в книгах, на оружии и даже на собственном теле. Он чего-то боялся, постоянно кричал, что увидел нечто настолько ужасное, настолько чудовищное, что не сможет теперь забыть об этом, даже если стереть ему память. Раньше он служил на Острове Смерти, известном тем, что с него не возвращаются. И если даже каббар, воин с психикой крепче человеческой, кричит и безумствует, то с тем островом что-то определенно не так.
В итоге, ему пришлось кричать чуть дольше и чуть громче, чем обычно. Он привлекал к себе слишком много внимания, и однажды Ланга просто на нем оторвалась. «Вернее, у него что-то оторвалось. Примерно... Всё» – мрачно шутили каббары. Ну а что ещё оставалось, окончательно сойти с ума на этом острове?
По телу Корины пробежали мурашки. Холодает. Пора возвращаться. Глина уже собрана, и больше ей делать здесь нечего.
Её комната – вся пахнет глиной: в шкафу, в столе, даже под кроватью хранится несколько порций. Но сегодня, после очередной прогулки, она не станет искать места, чтобы её спрятать. Сегодня ночью она будет работать. Всё уже почти готово. Осталось только взять пару вёдер для воды и запереться.
Ради этой ночи ей стоило так долго готовиться.
Дверь закрыта наглухо. Комната экранирована. Она в безопасности.
Волшебница полностью разделась и поставила зеркало напротив себя. Ей показалось, что это будет правильно. Она взмахнула рукой, и комья глины, повинуясь её желанию, собрались в центре комнаты. Можно приступать.
Она чувствовала, что совершает что-то противоестественное, но определенно великое. И это ощущение прикосновения к чему-то таинственному и запретному только сильнее разжигало азарт волшебницы. Она пойдёт намного дальше знаменитого Махараля из Праги. Она создаст не какого-то истукана, а настоящего живого человека, с душой и разумом. В этот самый момент, она показалась себе похожей на Фауста, создававшего гомункула в пробирке. Корина Новин – Новый Прометей. Как замечательно это звучит!
Глина взмыла в воздух, и её тут же окутал слой воды. Корина открыла сахарницу, и живительный порошок, вылетев бурым «пламенем», втянулся внутрь висящего в воздухе серого кома. Глина задрожала, завертелась и оформилась в шар. Щелчок пальцами – и лишняя вода отправляется обратно в заранее подготовленные вёдра.
Добавить воды, отжать, смешать с порошком – готово.
Теперь можно лепить.
Это тело должно быть идеальным, эталонным. И повторять в точности её собственное. Она обязана сохранить свое сокровище, свою маленькую тайну – светлую сторону своей души, воплотить её в глине. И если у неё всё получится, то Хени Линн определенно станет её лучшей работой.
На скорую руку она вылепляет основу – глиняную фигуру в человеческий рост. Ее руки знают свое дело, ведь теми же самыми руками она вылепила первого, образцового, глиняного воина своей армии. Но теперь ей нужен вовсе не воин. Сминая неказистую массу, она придает фигуре очертания девушки.
Magia.
Формируются уши, глаза, грудь, волосы. Заготовка становится все более похожей на человека. Тысячи точных и аккуратных касаний превращают болванку в точную копию юной волшебницы. Появляются пальцы, ногти. То, что раньше было бесформенной глиняной массой, теперь повторяет тело Корины до самых мелких деталей. И наконец, перед ней предстаёт её глиняный двойник.
Теперь самое главное – вдохнуть в неё жизнь
Рассекая кожу на запястье, она омывает её тело своей кровью. Капли с шипением втягиваются внутрь глины, и вокруг фигуры образуется что-то вроде ауры. «Получилось» – констатирует волшебница.
Остаётся последний штрих.
«Проснись, Хени Линн», – произносит Корина и, прошептав нужное заклинание, касается губ глиняной девушки. Раздаётся хруст трескающегося зеркала.
Волшебница чувствует, как что-то из неё вырывается и проникает внутрь фигуры, изменяет её. Она отдает ей… себя? Грудь девушки начинает мерно двигаться. Цвет лица из землистого становится телесным, и, словно пробуждаясь от тяжелого сна, Хени медленно приподнимает веки. Остатки глины спадают с её тела словно короста.
«Сестрица», – срывается с губ девушки…
***
Глина стала плотью. Родился новый человек.
Она очнулась - словно вынырнула из водяной толщи. Все тело трясло и ломило как если бы до этого она поднимала тяжести. Но самая сильная боль была в области сердца, словно кто-то вырвал его из груди, прожевал, а затем вставил обратно. Но боль эта была тянущей, остаточной, и что бы с девушкой не происходило до этого, оно уже кончилось.
И пустота.
В голове звенело… Было такое ощущение, странное… словно где-то что-то взорвалось.
Холодно. Так холодно.
«Нужно оглядеться», – решила она и открыла глаза. В них тут же ударил голубоватый свет, и она вновь зажмурилась. Приподняв одно веко, она увидела белый потолок и люстру с магическим шаром внутри. Шар уже потускнел, но его света вполне хватало, чтобы рассеять темноту. Наконец, глаза привыкли к освещению.
Она приподнялась на локтях и уселась. Под ней находился какой-то... не то ковёр, не то матрас. Кто-то постелил его ей, чтобы она не лежала на холодном полу. Сам пол был измазан в черной жиже с запахом крови и мяса.
Скверна.
Она рывком попыталась встать на ноги и едва не упала на кафель. К счастью, она схватилась за раковину, и это помогло удержаться. Взгляд зацепила глубокая трещина, рассекающая зеркало по диагонали.
Интересно, а как я выгляжу?
Она взглянула на себя.
В разбитом зеркале отразилось нечто, напоминающее девушку. Осунувшееся бледное лицо, больше подходящее мертвецу, а не живому человеку. Растрёпанные и грязные тёмные волосы. И ярко зелёные глаза, кажущиеся огромными из-за чёрных теней под ними.
Удручающе… Краше только в гроб кладут.
«Кафельный пол, зеркало, раковина – Видимо, это ванная», – решила девушка. И действительно, неподалёку от её «ложа» стояла ванна. Чистая, явно пользуются часто. Потертая, но трещин и сколов нет. Сносно.
Нужно выйти, да.
Брюнетка смахнула прядь со лба и осторожно двинулась к двери. Перед глазами тут же поплыло, на лбу появилась испарина, началась одышка. В спальню девушка буквально ввалилась и, потеряв равновесие, обессилено рухнула на пол.
***
Немало усилий пришлось потратить, чтобы не потерять сознание ещё раз. Тело ослабло и плохо слушалось. Язык онемел. Очень сильно хотелось пить и есть.
Волшебница ползком двинулась к стене и, опершись об нее, вновь поднялась на ноги. Кое-как, ей удалось выйти из комнаты. Теперь вопрос – где кухня? «Если правильно помню, вдоль по коридору, до лестницы и наверх. Третья комната слева напротив», – подсказало сознание. Верить бреду было наивно, но других вариантов просто не оставалось. Ей придется рискнуть, иначе она просто умрет от обезвоживания.
«Собраться. Идти вдоль стены, ползком по лестнице, снова вдоль стены. Пришла!»
Дойти до кухни было довольно трудно. Стены, казалось, стекали под собственным весом, а пол норовил уплыть из-под ног. Но, каким-то чудом, брюнетка не заблудилась и добралась до нужного места. Навалившись на дверь, волшебница вползла на кухню. В нос резко ударил запах жареного мяса и пряности.
«Доползти до стола. Птица. Остывшая. Мое любимое. И немного вина»
Есть. Хочу есть.
– Ты должна поесть, – голос Хени был учтивым и ласковым, но волшебницу почему-то воротило от этой заботы. Это было совершено неправильно и некрасиво по отношению к девушке, но Корина ничего не могла поделать – тёмные мысли сами собой прорывались в сознание чародейки. Что-то отчаянно шептало на ухо: «Убей. Вцепись в лицо и выдави глаза. Запихни ей в глотку её собственные руки. Пусть сама давится этими помоями. Дрянь. Грязная. Ненавижу её!» Волшебница зажмурилась и закрыла лицо руками, лишь бы не смотреть на неё, не думать об этом. Пусть оно утихнет, пусть оно закончится.
– Я… не хочу сейчас. Ты, иди. Я потом поем, не сейчас, – пролепетала Корина.
Хени кивнула в ответ, поставила поднос на стол и вышла из комнаты. Раздался звук закрывшейся двери. Волшебница осталась в одиночестве.
Корина откинулась на подушки. Кажется, пронесло. Это было чьё-то вторжение, это не могли быть её мысли, определенно не могли.
Правда же?
Девушка не была уверена. После разделения внутри как будто что-то перемкнуло, и волшебнице начал мерещиться новый странный голос. Вначале тихий, неясный, но очень назойливый. Заглушить его помогал порошок (замечательная вещь), но ближе к ночи, он возвращался снова, становясь громче и настойчивее. Он ненавидел Хени, сильно ненавидел. Чародейка чувствовала эту злость, ощущала каждый раз, когда смотрела в сторону сестры. И ненавидела себя за это.
Корина любила живительный порошок. Он успокаивал волшебницу, возвращал краски в этот серый мир, заглушал отвратительный внутренний голос. Порошок лечил её. Именно он помог ей оживить Хени, дать ей немного себя, вложить лучшую часть юной чародейки.
Характер сестры получился идеальным: спокойная, сдержанная, смелая - всё так, как хотела волшебница. Хени была очень доброй, но умела проявлять жёсткость, когда это нужно. Она умудрялась куда гармоничнее сочетать свои тёмные и светлые стороны, нежели Корина. Её взгляд, её слова, жесты… она такая нежная и чистая. Но при этом, в её характере был стержень, которого волшебница давно лишилась. Она любила окружающих так же искренне, как любила себя.
Вот только при создании тела, чародейка допустила какую-то ошибку, и, подобно Лорелай, Хени оказалась совершенно неспособной к магии. И это было несправедливо! Она ведь лучше, намного лучше Корины! Почему она не стала волшебницей? Она ведь… очень этого заслуживает. Для волшебницы мысль, что кто-то заслуживает её дар больше, чем она сама, но не имеет его, была невыносимой. Она с большой радостью отказалась бы от собственного существования, если бы это сделало Линн волшебницей. Это была не зависть, скорее… что-то похожее на щедрость, смешанное с презрением к себе. И все-таки, это было несправедливо… В чем же она ошиблась?
Корина взглянула на поднос, и её замутило. Ей становилось все хуже, и, порой, даже Хени не была в состоянии помочь. Волшебница все сильнее погружалась в себя и закрывалась ото всех, и только эта бурая пыль могла хоть немного успокоить девушку. Корина была мертва внутри уже очень давно и потому пыталась хоть как-то оживить себя волшебным порошком. Ей казалось, что именно он заставит её вновь ощутить вкус к жизни.
Но порошок больше не помогал. По крайней мере, в нынешнем количестве. Неужели началось привыкание? Если так, то ей придется увеличить дозу минимум вдвое, хотя бы до двух чайных ложек. Да, это много, но до предельной дозы ещё далеко, так ведь? К тому же, концентрация «вещества» в порошке довольно мала. Вдобавок, можно попробовать глотать его, а не нюхать. Эффект может быть сильнее.
«Две чайных ложки – не больше», – сказала себе волшебница, отмерила в стаканчике нужную порцию и одним махом её проглотила. Мир вокруг нее словно остановился, сжался в точку и вытянулся в высоту. Стены комнаты оплавились и исказились. Сознание девушки заполнили сотни голосов – странная речь, странные звуки, странные ощущения. Были это мысли стражников, прислуги – она не знала. Её уносило куда-то вдаль, подальше от этой отвратительной суеты и этого ненавистного острова.
***
– Тебя вызывает владыка. Срочно.
Каббар, присланный за Хени, был немногословным. Он не стал объяснять, зачем Пакиру так неожиданно понадобилось видеть Корину, и почему именно сейчас. Он просто передал поручение и ушёл прочь. Девушка решила, что не стоит заставлять колдуна ждать – для сестры это может обернуться неприятностями.
В крепости было подозрительно тихо, хотя это был самый разгар дня. Стук каблуков по холодному камню, скрип подошвы грохотом отзывались в её голове. Казалось, она могла слышать, как бьётся её сердце. Не имеет смысла думать, зачем её вызвали так неожиданно – ей всё равно расскажут. Лишь бы Корина из-за этого не пострадала.
Наконец, она очутилась перед входом в тронный зал. Двери раскрылись сами собой, приглашая Хени внутрь.
– Повелитель, – обратилась она к колдуну, – вы хотели меня видеть.
«Интересно, а Рина так же стояла перед ним, когда он принимал её на службу», – мелькнуло в мыслях девушки.
Пакир обернулся в сторону Хени. Он мог являться в образе разных людей: мужчин, женщин, чего-то между. Порой, он превращался в настолько отвратительных существ, что видевшие его сходили с ума от ужаса.
Он выглядел как Элли, когда он принимал на службу Корину, Перед Хени он предстал в виде гротескного сплетения зубов и конечностей различных животных. Но как бы он ни старался, девушка видела его истинный облик: светящаяся человекоподобная фигура, ростом под два метра. Он был красив – удивительно, невозможно, демонически прекрасен.
И вот он заговорил. Негромко, но его голос эхом и воем отзывался у девушки в голове.
– Да, я хотел тебя видеть. Корина… Вернее Хени Линн -- она ведь так тебя называет? Неплохо, весьма неплохо для такой волшебницы как она. Хотя, если бы ты владела магией, получилось бы намного лучше. Я ведь знаю, что ты не волшебница. Какая жалость...
Признаться, я её переоценил. Я ведь и впрямь считал, что она сотворила тебя из ничего. Я был поражён, когда узнал о твоём появлении. Не мог понять, как ей удалось создать новую душу. А она и не создавала, просто расколола свою. Отторгла тебя, оторвала и выбросила словно мусор. Для неё ты всего лишь осколок, слепок, реплика – даже не личность, хотя в этом она себе никогда не признается. Печально. Удручающе. Жалко. Каково быть придатком такой одаренной, но такой глупой чародейки? Этой любительницы бурого рассыпчатого. Тц. Она тебя совсем не ценит. Она просто не способна увидеть твой истинный потенциал. Не способна его раскрыть. Я могу дать намного больше, чем она, ты знаешь об этом. Новое, настоящее тело, магию, долгую жизнь. Целую душу, в конце концов. Я готов предложить тебе это, и я могу это исполнить.
Хени молчала. Это было… нагло. Возможно, он даже не лгал.
– Зачем я нужна вам? – наконец ответила девушка. Она не добавила к обращению «владыка» или «повелитель», но Пакир, казалось, не обратил на это внимания. И это было странно.
– Видишь ли, я заметил, что большинство моих поручений теперь выполняешь именно ты. Несмотря на всю свою силу, возможности… Корина перестала быть полезной. В отличие от тебя. Ты, моя дорогая Хени, умудряешься исполнять приказы, даже не владея магией. Такой управляющий как ты намного лучше, намного эффективней, чем какая-то второсортная волшебница. Корина – просто балласт для тебя. Я ведь знаю, ты порой думаешь: «А нужна ли она мне? А не лучше ли от нее избавиться?» Признай же, тебе будет проще жить в одиночку, а не тащить на себе эту бесполезную дуру. Или я не прав?
– Вы хотите… чтобы я убила её?
– Да, именно ты.
Повисла долгая пауза. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Хени вновь подала голос.
– Это… Весьма заманчивое предложение. Весьма. Но я откажусь. Я не буду скрывать, я и впрямь слишком от неё устала, – девушка умолкла, пытаясь собраться с мыслями. Раздался глубокий вздох, и Хени продолжила. – Она сильно изменилась, и в последнее время всё чаще и чаще просит меня подменить. Когда меня нет, она просто лежит и... смотрит в потолок. Лишь изредка она покидает комнату и делает что-нибудь незначительное, вроде осмотра камер, – Хени сглотнула. – Она, кажется, избегает меня, и мне это не нравится. Я не хочу, чтобы она замкнулась в себе, – Девушка вновь ненадолго замолчала. – Мне с ней очень тяжело. У неё… сложный характер. Моя бедная глупая сестра… Единственная, к сожалению, хотя родство между нами условное. Я не смогу ее убить.
Пакир поднялся с трона и встал перед девушкой во весь рост. Хени почувствовала на себе его внимательный и цепкий изучающий взгляд. Каждой клеткой своего тела она испытывала его холодную ярость. Прямо сейчас она осознала, что колдун всё время находился в бешенстве, даже до начала их разговора.
– Очень жаль. Признаюсь честно, я разочарован. И огорчён. Она погубит тебя, Линн. Новин тебя погубит. Мне невероятно трудно смотреть на то, как такой блестящий ум, как твой, будет уничтожен, поглощен, аннигилирован. Ты лучше, чем она. Намного лучше, чем она. Ты заслуживаешь куда большего, чем существование в виде чьего-то огрызка в этом слабом, хрупком, искусственном теле. Я знаю, что тебе снятся вещие сны. Мне также известно, что в одном из них ты видела смерть каждой из вас. В отличие от нее, тебе уже известны обстоятельства своей смерти. Неужели ты не хочешь этого изменить? Неужели тебе не страшно?
– Я не боюсь. Мне все равно.
– В таком случае… Корина! Я знаю, что ты нас слышишь! Неужели ты думала, что сможешь остаться незамеченной? Неужели ты думала, что сможешь так просто подслушать чужой разговор? Впрочем, о чем это я, ты совсем разучилась думать. Надеюсь, что хотя бы что-то ценное осталось в твоей дурной голове. Потому, что именно ты сейчас будешь виновата в гибели своей «сестры». Пусть это будет для тебя уроком!
***
Видение прервалось резко, будто кто-то вырвал опору у неё из-под ног. У волшебницы внутри захолодело. Он слышал ее? Как? Она ведь и слова не сказала. Разве что… эхо. Пакир мог услышать ее мысли и понять, что его подслушивают. Идиотка! Почему ты от него не закрылась, Корина?
Действие порошка стало ослабевать. Корина уже не различала голоса стражников, пленников, прислуги. И самое страшное – она больше не могла услышать, что происходит с Хени.
Он накажет её… Как? Что с ними будет теперь?
Неожиданно тело девушки пронзила острая боль, словно её ударили об стену, сломав при этом все кости. Волшебница едва не потеряла сознание. Но стоило только отойти от шока, тут же на кровать рухнуло тело Хени, появившись прямо из воздуха. Её состояние было очень тяжелым – жизнь в девушке едва теплилась, и даже это было удивительно. Со стороны казалось, что её сестре сломали каждую кость.
Корина могла бы стать неплохим врачом – за тридцать лет у нее накопилось достаточно практики. И это если не считать её ранние детские опыты по приготовлению настоек и заживления мелких ран и переломов. Этот случай был особенным – либо она вправляет каждый сустав и чинит каждую кость, либо остается совсем одна с изломанным телом сестры на руках. У нее нет никакого права на ошибку.
Она никак не могла воспользоваться оживляющим порошком. Чтобы залечить раны, он должен быть приготовлен особым образом. К сожалению, на настойку у девушки нет ни времени, ни возможностей, а значит, ей придется, пока идет лечение, поддерживать жизнь сестры своей силой воли.
Лечить Хени было невероятно трудно. Постоянно приходилось следить не только за тем, чтобы она была жива, собирая при этом чертов конструктор из ее костей и мягких тканей (Пакир, ублюдок!), но и стараться не потерять сознание. Ей постоянно приходилось отгонять эти навязчивые образы мертвых и раненых, сводившие ее с ума. «Если я справлюсь сейчас, то я точно больше не смогу упасть в обморок при виде крови», – думала волшебница. Но как бы трудно ей не было, лечение продвигалось, и довольно успешно. Кости выправлялись и вставали на место, раны затягивались. Теперь Корина была твёрдо уверена в том, что ей удастся спасти сестру. Вскоре, работа была окончена, и волшебница обессилено рухнула на пол. Она вымоталась так сильно, что даже пошевелиться было невозможно. Клонило в сон. В какой-то момент, девушке показалось, что она спасала свою жизнь, а не жизнь Хени. Ах, если бы только ее сестра была волшебницей.
Но где её сестра?
А где её сестра?
Она старалась есть прилично и еле сдерживала себя, чтобы не накинуться на птицу. Нечастое питание подкосило ее здоровье, и резкий приток пищи попросту мог ее убить. Из-за вина она не беспокоилась, оно было слишком слабым, чтобы причинить ей вред…
«Лгунья! Обманщица! Притворщица! Ты ведь обещала её защищать. И когда ей требовалась помощь, тебя просто не оказалось рядом. Как ты вообще можешь считать себя её другом? Да на тебя просто невозможно положиться».
Корина поджала одну ногу и обняла себя за плечи. По её телу пробежала мелкая дрожь. Было… холодно. Очень.
Она отпила ещё немного вина. Оно было почти безвкусным, чуть сладковатым. Хорошо, что не пришлось есть плоды этого винограда – уж больно они напоминают вату. Волшебница кисло улыбнулась самой себе – даже сейчас ей продолжало везти. Вот только везёт ей как утопленнице…
Наконец, девушка немного расслабилась. Вино помогло согреться, а в животе теперь ощущалась приятная тяжесть. Но пить хотелось всё равно. Она отложила вилку и, пошатываясь, подошла к кадке. Корина окунула ковш в воду, а затем жадно припала к нему губами.
Что-то определённо было не так. Корине казалось, что её затягивает в какое-то болото. За последние пару недель самочувствие почти не улучшилось, если не наоборот. Сегодня волшебница едва встала с кровати, и потому не решилась выйти из комнаты. Слабость в теле, сонливость и заторможенность стали постоянными спутниками девушки. Она уже успела к ним привыкнуть и почти не надеялась, что сможет от них избавиться. И только порошок давал ей возможность ощутить себя живой, ненадолго сбежав от их преследования, позволял ей замедлить это бесконечное падение в пустоту.
Удивительно, как в таком состоянии она умудрялась выхаживать Хени. Только мысль о том, что она кому-то помогает помогала держать рассудок в трезвости. На время пришлось завязать с порошком – он весь уходил на Хени. Большинство ран удалось исцелить сразу, но Хени оставалась слишком слаба. Поэтому ей был необходим порошок. И забота Корины тоже. Тогда Корине казалось, что сделала шаг в сторону от края пропасти, а значит, и порошок ей больше не нужен. Корина почти поверила, что сможет наконец избавиться от боли, утопить её в заботе о другом.
Но она ошиблась.
Голос всё так же продолжал её мучить. Спрятаться от него было невозможно, каким-то образом ему удавалось проникать даже в сновидения. Он уже считал себя полноправным хозяином в теле Корины, он мог подчинить себе её мысли, её эмоции. Ей казалось, что он заставляет её ходить во сне – на ногах постоянного появлялись какие-то отметины или, скорее, царапины. Вполне возможно, что всё это – результат самовнушения, по крайней мере, так говорила её сестра. Хени спала чутко, но никаких шагов никогда не слышала, а значит, волшебница кровати не покидала. Девушка уже не знала, во что верить, ей просто хотелось, чтобы всё это кончилось.
Доза постепенно росла, и уже на прошлой неделе успела достичь трёх с половиной ложек. «Мало» – повторяла себе Корина – «Нужно больше, нужно повышать». И она повышала. Сегодня она подошла к допустимому пределу, и если даже это не поможет ей раз и навсегда избавиться от апатии… то она признает себя неизлечимо больной. «Четыре ложки, 20 мл по французской системе», – произнесла Корина, – «От винта!»
Стоило только проглотить лекарство, и мир сразу же начал наполняться красками. Волшебница почувствовала облегчение – к ней вновь возвращались силы. Возможно, ещё один-два подобных приёма, и порошок ей больше не понадобится… Но стоило задержаться этой мысли, как всё вновь начало распадаться. Её окружение замедлялось. Краски резко потухли, и мир причудливым образом исказился. Ей внезапно стало страшно – шум моря больше не успокаивал. Корине казалось, что оно кричит и требует жертвы, стремиться затянуть несчастную девушку в свои воды, забрать на самое дно и никогда не выпускать. Её словно ударило током. В руках началась мелкая дрожь. Чтобы хоть как-то успокоиться, она закрыла глаза и прижала пальцы к вискам. Тщетно… Резкий удар в голову – и её «я» посыпалось.
Она попыталась взглянуть на свои ладони, но те ей показались совершенно чужими. Она знала, что каким-то образом все ещё управляет своим телом, но это выглядело так, словно это делал за нее кто-то другой. Она как будто наблюдала за собой от третьего лица.
Дальше – хуже: она поняла, что больше не помнит себя. Когда она попробовала осознаться, оказалось, что она даже не уверена в том, что является девушкой. Её охватило странное чувство, будто её вжало в тело и при этом вытолкнуло наружу.
Комната запульсировала, завибрировала, распалась на волокна, и изо всех щелей поползли кусочки чего-то, покрытого дырками, и каждое движение этого чего-то оставляло за собой след из трубок. Девушка, стоявшая рядом, почему то спокойно наблюдала за этим, хотя трубки уже начали её опутывать. В воздухе резко запахло сырым мясом. Она пыталась крикнуть: «Сражайся!» но вместо этого слышала только сипение, раздававшееся из собственного горла. Она попробовала заставить её стряхнуть эту «паутину», представив себя на месте этой девушки, попытаться сдвинуть её с места. Ей пришлось приложить достаточно сил, но у нее получилось.
Запах мяса сводил с ума. Она должна, обязана уничтожить этот гной, этих личинок, это… Червие.
Трубки вновь поползли изо всех щелей комнаты. Она вновь попыталась расшевелить эту девушку. Её тело послушно подчинилось, не оказав сопротивления в этот раз. Уничтожить эту дрянь. Да! Еще быстрее, сильнее, ещё легче…
Девушка металась по комнате, давя и размазывая червие по стенам, задыхаясь от восторга каждый раз, когда очередная личинка лопалась от её удара, разбрызгивая свой гной по комнате.
Часть этого гноя попадала ей на руки, но она предпочитала этого не замечать. Лишь только оттеснив личинок, она обратила внимание на странные метаморфозы, начинавшие происходить с ней. Краем глаза она увидела, что из-за гноя на коже появились нарывы. «Они вылезут из них. Черви вылезут из них. Нужно расковырять», – стучало у неё в мыслях.
Девушка схватила со стола нож для бумаги и полоснула им по руке, задевая вены. Из раны тут же потекла черная слизь, а личинки бросились врассыпную, не оставив даже следа от своего пребывания.
Комната перестала пульсировать и начала принимать привычные очертания. Исчез запах мяса, а стены, покрытые сеточкой волокон, вновь стали твердыми и плотными. Сознание Корины вновь начало проясняться, и она обнаружила себя сидящей с ножом в руке в полностью разгромленной комнате.
***
Открыв дверь и зайдя внутрь их общей комнаты, Хени увидела, что та совершенно разрушена, а посреди всего этого бардака, сидя с ножом в руке, трясется Корина. Похоже, что она даже не заметила, как вернулась её сестра.
– Ты не ранена? – спросила Хени. В ответ волшебница только взглянула на сестру своими вытаращенными глазами. Девушка едва не отшатнулась от ужаса – зрачки Корины были так сильно расширены, что радужку можно было разглядеть лишь едва.
– Сколько в этот раз? – глухо спросила Хени.
– Четыре… Двадцать миллиграмм по французской системе…
Только тут девушка заметила, что Корина вымазана в чем-то липком. Она аккуратно вытащила клинок из её руки и попыталась поставить волшебницу на ноги.
– Скверна. Я измазана в скверне. Не т р о г а й меня.
«Уже бредит наяву, – подумала Хени, – несчастная».
– Давай, вставай. Вот. Теперь обопрись на меня. Хорошо, молодец.
– Эээ…
– Потом поговорим. Сначала я тебя отмою.
Корина безучастно закивала.
***
Она сидела, тупо уставившись в одну точку, и струи холодной воды стекали по ее плечам. Хени что-то говорила, но едва ли Корина могла понять, о чем идет речь. И лишь обрывки фраз могли достичь её сознания.
…не забывай о себе.
Корина опустила голову себе на колени. Какая же она… жалкая.
– Было бы проще, если бы я умерла. Я слабая и трусливая. Ты намного лучше меня.
Линн отложила мочалку в сторону и ошарашенно посмотрела на сестру.
– Лучше бы ты с ним тогда согласилась… – хотела продолжить Корина, но Хени неожиданно влепила ей пощёчину.
– Никогда не говори при мне такие вещи! – с обидой в голосе произнесла девушка. – Даже думать об этом не смей!
Волшебница смутилась – ну в чём она не права? Почему Линн отказалась? Её сестра заслуживает лучшего. В одиночку, без Корины, она добилась бы намного большего, чем сейчас. Кажется, последнюю фразу она произнесла вслух.
– Рина, послушай меня. Очень внимательно, – Хени обхватила ладонями лицо волшебницы. – Я не могу прожить за тебя твою жизнь. Не мучай ни меня, ни себя. И не искушай меня.
Тело восстанавливалось неестественно быстро. Если несколько минут назад она едва могла держаться на ногах, то сейчас её беспокоило лишь небольшое недомогание. Ещё пару глотков, и она вновь придёт в норму. Однако, какая-то мысль на краю сознания никак не давала покоя. Было ощущение неправильности происходящего, какое бывает только в осознанных сновидениях. Окружающая реальность казалась неустойчивой и податливой, зыбкой и… жидкой, что ли? Корина закрыла глаза, сосчитала до десяти и вновь открыла. Кухня ничуть не изменилась. Решив, что она разберётся с этим чувством позже, волшебница и направилась в свою комнату.
Архитектура крепости была простой, но сейчас, в изувеченном сознании Корины, она представлялась бесконечным лабиринтом. Плотные желтые стены сжимали волшебницу, давили на неё, окружали её плотным кольцом, стремились смять под себя, размазать и растереть, скатать в лепёшку, прожевать и проглотить.
Холод никуда не уходил. Глаза застлал сизый туман. Ступая по каменному полу крепости (единственной вещи, в чьей реальности девушка не сомневалась), Корина заметила странность: за то время, пока она добиралась до кухни и обратно, ей никто не встретился. Кухня находилась слишком далеко от её комнаты, ей непременно должен был попасться хоть один стражник. Происходящее было просто нереально.
Она запаниковала.
Так много жёлтого.
Так много лилового.
Она здесь одна, совершенно. Одна, на целом огромном острове, посреди открытого моря; в мрачной крепости с желтыми-желтыми стенами. Одна, в окружении потустороннего холода.
Нужно бежать отсюда.
Она буквально слышала, как бьётся её сердце, чувствовала сухость во рту от частого дыхания. Холодный липкий пот покрывал всё её тело. Она бежала, спотыкаясь и путаясь в ногах, едва не падая, стараясь не потеряться в этих бесконечных коридорах покинутого замка. Только добравшись до комнаты, очутившись в знакомой обстановке, она смогла слегка успокоиться.
Чтобы немного отдышаться, она решила открыть окно, и уж лучше бы она этого не делала. Снаружи, застилая берег подземного моря, собираясь в причудливые узоры, завихряясь щупальцами, клубилась тьма. «Какого черта!» – воскликнула Корина – «Откуда оно здесь?». Непонятно как, но неким седьмым чувством она понимала – от этого... чем бы оно ни было, нужно держаться подальше. Чёрный туман вибрировал, изгибался, извивался, создавая невообразимые формы. Его колебания напоминали некий гипнотический танец чёрного пламени. Стоило ей только взглянуть на эти щупальца, и она сразу почувствовала нестерпимое желание убежать, спрятаться, лишь бы не ощущать этого леденящего ужаса.
На негнущихся ногах она сделала шаг от окна. Чужой, неестественных, душераздирающий крик успел вырваться из её горла и отозваться в ушах, прежде, чем её поглотила темнота.
На лице девушки играла лёгкая улыбка. Сегодня она, наконец, нашла в себе силы выйти наружу и завершить несколько важных дел. Она попрощалась с дорогими ей людьми, со всеми, до кого могла добраться, убедилась, что им ничего не угрожает, и со спокойной совестью вернулась в комнату. Последний день выжал из неё все соки, но, тем не менее, она была собой довольна. После двух месяцев жизни на острове Горн, Корина, наконец, могла уйти на покой. Жаль, что она не дожила до девяносто семи, не хватило совсем чуть-чуть.
С любовью и нежностью она оглядела свою комнату. Хени отлично поработала – от недавнего беспорядка не осталось и следа. Медленно, даже несколько торжественно, чародейка подошла к туалетному столику и взяла в руки сахарницу. Золотистый ободок, цветочная роспись – очень милый рисунок с её любимыми розами. Красивая, нетяжёлая, хотя из фаянса, она всегда очень нравилась Корине. Волшебница нахмурилась и немного покачала сахарницу в руке.
Девушка почти уже решилась, но на сердце отчего-то было неспокойно. Мысль об уходе из жизни поселилась в ее голове очень давно, но только сейчас она смогла найти подходящий способ. Сколько тогда было миллилитров? Двадцать? Да, именно двадцать – четыре чайных ложки. Эти фантомы… Червие и запах мяса… Она могла умереть еще тогда, от страха. Но почему-то начала сопротивляться. Это отвратительное тело отчего-то не хотело умирать. Проклятые инстинкты! Но в этот раз все будет иначе. Она получит то, что заслужила. Пять чайных ложек – 25 мл по французской системе. В этот раз все получится, обязательно получится. Надо только решиться.
Расплата будет неизбежной
Крышка сахарницы с легким щелчком открывается. Бурый порошок высыпается в стакан, девушка, резко выдохнув, одним махом проглатывает смесь.
Такая большая доза… Подействует наверняка.
Теперь нужно лечь и закрыть глаза. Успокоиться. Оно уже близко. Она уже слышит этот шепот. Барабаны… уже стучат по ее душу. Мысли… пузырятся и сталкиваются. Вытягиваются, словно гифы грибов. И смешиваются… И светятся… И вибрируют.
Утягивают в свои сети. Оплетают её тело. Проникают в плоть. Подменяют её. Чем-то иным. Чужеродным. Враждебным. Нужным.
Нет ей спасения. Теперь нет.
Ей не хочется спасаться.
Она не станет.
Она проваливается в себя.
Она созерцает себя.
Это подобно бесконечному, замкнутому, вложенному внутрь себя сну. И она падает, падает, скользя между его слоями, пробивая стенку за стенкой своего сознания, подрывая основы собственного хрупкого эго.
Её душа похожа на кристалл, покрытый трещинами, и каждый удар по нему, каждая доза… Дает облегчение, наносит еще больший урон. Она отворачивается и устремляет свой взгляд в пустоту. Её разум окончательно рассыпается, и его осколки уносит холодный западный ветер.
Она… Где-то находится, а мимо нее пролетают фрагменты чужой жизни. Которой у неё никогда не было и не будет. Образ ее идеальной жизни – мир без страданий и боли – уносится прочь от нее. Некогда яркие образы тускнеют и тают. Вот муж стоит рядом с ней. Ее дочь Лия смеется над неожиданной шуткой. Они счастливы,
она счастлива…
И все это уносится прочь от нее.
Она не заслуживает эту жизнь.
Она не достойна счастья.
Она должна утонуть во тьме.
***
Сегодня Хени тревожилась за Корину сильнее, чем обычно -- уж слишком спокойно она вела себя. Слишком… беззаботно. Как будто решила какую-то сложную проблему. Казалось бы, нужно радоваться – сестре, наконец, полегчало. Вот только слишком это было неестественно.
Рина. Она была такой тихой сегодня утром… Подозрительно тихой. В последнее время с ней столько проблем… После того случая, когда она разнесла свою комнату, ее стало страшно оставлять одну. Видел ли их кто-нибудь вместе? И больнее всего смотреть на то, как размеренно и методично она себя разрушает. В такие моменты хочется даже забыть о том, какой она была раньше. Стоит только взглянуть в ее потемневшие пустые глаза, лишенные всякого стремления к жизни, как сердце начинает обливаться кровью. И уже не понять, когда она перестала себя любить.
Нынешняя Корина – лишь бледная тень себя прежней. Она – жалкое, ничтожное существо, способное только выть и плакать. Она ведёт себя хуже ребёнка, и это невероятно изматывает. Бредит днём, дрожит ночью. Объедается живительным порошком, рискуя превратиться в говяжий бульон. Она постоянно просит принести эту проклятую сахарницу, осознавая, что каждая доза может оказаться для нее последней. Это невыносимо. Хени прятала сахарницу, «теряла» порошок, но Корина всё равно каким-то образом умудрялась его доставать. Иронично. То, что когда-то дало жизнь самой Хени, теперь убивает её сестру.
Но сегодня, впервые за долгое время, Корина покинула комнату. Она решилась. Решилась выйти наружу и поговорить с сестрой. Наверное, она очень долго копила силы, чтобы совершить такой… поступок. В течение часа она извинялась перед сестрой, говорила о том, как любит её и сожалеет, что доставила ей столько неудобств. Хени даже растерялась, и потому лишь обнимала Корину и гладила её по спине, пока, наконец, плечи не перестали трястись, а всхлипы не утихли. Напоследок сказала, что хочет попрощаться в тюрьме с одним пленником – Дональдом, кажется. Хени прикрыла глаза и встряхнула головой. Если бы она не знала сестру, то решила бы, что та прощалась перед тем как покончить с собой...
А что если это так?
Шальная мысль, подобно стреле, пронзила голову Хени. Сестре нужна помощь. Она меньше, чем за минуту. пересекла половину крепости. Она вихрем взбежала по лестнице и рывком распахнула дверь…
Рина… Риночка.
Сестру трясло в судорогах, словно под напряжением. Её глаза уже закатились, а изо рта текла пена.
Хени среагировала молниеносно. Она повернула голову волшебницы набок, схватила со стола нож, вскрыла им её вену и подставила под руку ведро. Правильно ли это? Она не знала -- просто доверилась интуиции. Из вены тут же потекла жидкость черного цвета, а комнату заполнил запах мяса. Это и есть скверна, о которой говорила Корина? Не важно – только бы сработало... Чтобы впустить свежий воздух, Хени раскрыла настежь окно, а следом расстегнула платье сестры, чтобы той было легче дышать. «Хорошо, что она не носит корсет», – промелькнуло в мыслях Хени.
Вскоре судороги прекратились, и скверна сменилась сукровицей. У Хени внутри захолодело. Получилось? Присмотревшись к ране, она увидела, что та уже затягивается – началось заживление. Наконец, Хени тяжело вздохнула. Жива…
***
Запястье пронзает неожиданная боль. Она смотрит на него, но не видит ничего необычного. «Возможно, просто нерв защемило, вот-вот должно пройти», – решает она, но спазм, словно рыболовный крючок впивается в руку, никуда не уходит. Несильная, тянущая боль ослабляет давление водяной толщи, протягивает девушку сквозь сумрак, возвращая её в истинную реальность.
Как сквозь плотный туман доносится такой знакомый голос её дорогой сестры.
***
– Хе…ни. Что со мной? – голос Корины был тихим и слабым.
– Уже ничего. Отдыхай, все закончилось.
– Я уже умерла? – с надеждой спросила волшебница.
– Нет, – покачала головой Хени. – Только потеряла сознание. Припадок. Я ужасно испугалась... Я думала, что ты умерла, и я осталась совсем одна.
– Почему… – Корина не успела закончить вопрос. Её почти вырвало на пол, но Хени вовремя поставила ведро.
– Ты, конечно, волшебница, но далеко не бессмертная, – продолжила Хени, – как ты вообще решилась на это?
Корина попыталась поднять глаза, но её снова вырвало, на что Линн тяжело вздохнула.
– Ты что, с собой решила покончить?
Корина просто кивнула в ответ.
– Какая же ты идиотка.
Хени взглянула на сестру. Ещё не так давно она сама лежала на этой кровати, истекая кровью. Когда кости сломались было не так больно, куда больнее было, когда их чинили. Пакир, проклятый колдун! Нет, он никогда не получит её сестру. Она вытащит её отсюда, против воли заберёт её с этого острова. Нет у неё больше сил это терпеть!
– Пойдем, отведу тебя в ванную. Сама идти можешь?
– Ну…
– Давай, обопрись на меня. Так, хорошо. Давай потихоньку… Не бойся, не уроню.
Хени не бросит свою сестру. Это их общее испытание, и если Корина сможет перебороть эту зависимость, сможет переступить через себя, они сбегут отсюда. Рина должна это изжить, должна смириться, должна принять смерть их названного брата. Рина справится, ведь она, в конце концов, настоящая волшебница. Она обязательно справится.
***
Хени снова смывала с неё кровь и скверну. Снова смывала грязь и рвоту. Снова помогала своей непутёвой сестре. Почему? План был так прост… Идеален… 25 мл порошка это смертельная доза! Она обязана была умереть. Почему Хени здесь? Почему она решила спасти ее?
– Почему? – голос Корины был глухим и сиплым. – Я ведь не хотела просыпаться.
– Потому что я тебя люблю. Потому что ты моя сестра.
Хени обняла сестру за плечи.
- Рина, он того не стоит, – голос Хени слегка дрожал. – Да, он погиб у тебя на глазах. Но это не повод губить свою жизнь.
Девушка ещё сильнее стиснула Рину в объятьях.
– Я… Пыталась объяснить тебе… Как-то помочь справиться с этой утратой. Но не могла достучаться. Ты просто не хотела меня слушать. Я плохо пыталась. Позволь мне хотя бы поддержать тебя. Прошу, не оставляй меня. Пожалуйста…
Корина подняла голову и взглянула на Хени. Её лицо… Такое красивое, чистое, словно фарфор. Такое похожее на её собственное. И эти глаза, цвета майской зелени… Она казалась отражением из прошлого. Из того прошлого, где они были единым целым. Где её не преследовал этот чудовищный шёпот. Где Корина ещё умела счастливо улыбаться.
– Ты замечательная сестра, Хени. Ты почти такая же добрая как Гретхен. Ты была бы отличной волшебницей. Так жаль, что у меня ничего не получилось.
– Рина… Мне это не важно.
Её сестра слабо улыбнулась.
– Обещай мне, что бросишь. Обещай, что больше не будешь принимать этот порошок.
– Я… Как?
– Обещай!
– Хорошо, хорошо, я… Я обещаю.
***
Они вышли из ванной. Несмотря на то, что Корина продолжала висеть на плече сестры, Хени совершенно не чувствовала её веса. Волшебница была похожа на фигуру из гипса: серовато-бледная кожа, лёгкое и хрупкое тело. Девушка боялась сделать лишний шаг. Ей казалось, что стоит только оступиться, и всё… Рина развалится на куски.
Хени аккуратно положила девушку на постель.
– Сегодня будешь спать со мной, – сказала она волшебнице – Не хочу, чтобы с тобой ещё что-нибудь случилось.
Они лежали, обнявшись. Линн крепко прижимала сестру к себе, словно боясь потерять. Как если бы Корина была простым сном, иллюзией, что исчезает утром, после пробуждения.
Она действительно очень её любила.
Абсолютная тьма… Корина упала в обморок от одного её вида. И это её используют в качестве источника энергии? Из чего же она состоит, если при просто взгляде на неё, волшебницу сковывает ужас, а внутри возникает ощущение пустоты и холода?
Корина повернула голову в сторону окна. Перед тем как потерять сознание, она успела заметить несколько человекоподобных фигур, неподвижно стоящих в окружении тьмы. Они словно замёрзли в одно мгновение. Пусть волшебница могла взять лодку и загрузиться в нее, из-за чёрного тумана добежать до берега и выйти в море у неё бы не вышло. Абсолютная тьма холодна абсолютно.Прятаться от неё, запершись в комнате или на кухне, бесполезно – в коридорах уже гуляет сизый туман, а значит, тьма проникла на верхние этажи.
Если Корина хочет спастись, ей придется найти источник тёмной субстанции и перекрыть его. Судя по внутреннему устройству крепости, он наверняка находится в подвале. Спускаться туда сейчас – гарантированное самоубийство. Но другого выхода, к сожалению, нет. Волшебница поднялась на ноги и отряхнулась. Соваться в подвал в таком виде глупо. Если источник и вправду находится там, она замёрзнет от одного только прикосновения к тёмной субстанции. Нужно переодеться.
Корина подошла к шкафу и открыла его. Помимо многочисленных платьев, там висела и более практичная одежда – Например, её старая форма для полётов на драконах. Волшебница на всякий случай решила сохранить её, пусть даже летающих ящеров на этом острове не оказалось. Воспоминания о полётах были слишком светлыми, чтобы избавиться от них. Следом внимание Корины привлёк рудокопский комбинезон. Его носили как мужчины, так и женщины, он выдавался чуть ли не в обязательном порядке. Корина решила отложить и его тоже и вдруг увидела платье служанки. Волшебница выкрала его специально для Хени, незадолго до её воплощения. Простая одежда, которую не жалко испортить. Сейчас бы она ничего не пожалела для сестры...
Но довольно размышлений. Корина решила, что вниз она наденет лётный костюм, следом комбинезон, а сверху будет платье. Руки она защитит двумя парами перчаток, а ноги, пожалуй, лучше защитить чулками, а не носками. Глаза защитить необходимо тоже и для этого как нельзя подойдут плотно прилегающие летные очки. Голову она обернёт кучей платков и шарфов. Их же она использует, чтобы прикрыть ботинки и перчатки.
Корина встала перед зеркалом. Фигура в зеркале, замотанная во всякие цветные тряпки, выглядела сюрреалистично. Как если бы кто-то решил из кучи одежды сделать тряпичную куклу в человеческий рост. Ну... вроде надёжно, кожа нигде не открыта. Пора.
***
Тьма окружала со всех сторон. Огненный щит гудел от напряжения, его буквально вжимало внутрь Корины. Движения давались тяжело. Ей казалось, будто она увязла в каком-то киселе или пытается двигаться внутри мармелада.
И снова тупик.
Пробираться к «вентилю» приходилось почти вслепую. Огня хватало только на то, чтобы не замерзать от прикосновения к сгусткам тьмы. Любая попытка осветить путь оканчивалась провалом. Свет поглощался тьмой, только стоило ему появиться.
«Здесь холоднее», – отметила волшебница, – «Значит, мне сюда»
Очки уже покрылись ледяными узорами – сейчас через них едва ли что разглядишь. Но глаза они защищали отлично: пускай дороги было не разобрать, Корина всё ещё не ослепла.
Коридор расширялся, но дышать становилось все тяжелее. Тьма сгущалась, а значит, до реактора было недалеко. Несмотря на то, что Корина замоталась в тряпки и окружила себя огнем, холод все равно умудрялся просачиваться внутрь. Девушка потихоньку замерзала, и времени у неё оставалось всё меньше.
Но вскоре коридор остался позади, и волшебница оказалась внутри некой залы. Призвав на помощь свое «магическое зрение», Корина разглядела (или скорее почувствовала) знакомое плетение. Схожее заклинание были на цепях в тюрьме, оно не позволяло снять оковы с заключенных. Эти же печати удерживали клапан, через который вытекала тьма. Корину спасло то, что печать разрушилась не до конца -- поэтому клапан не открылся полностью. К сожалению, восстановить узор не получится. Волшебнице нужно срезать старую печать и поставить новую...
Легко сказать – поставить. Попробуй, поставь её в полной темноте, двигаясь наощупь. Зря она срезала печать так рано, да ещё не нанесла метку. Сознание стремительно уплывало, а узоры заклинаний становились размытыми, нечеткими. Но среди всей этой мешанины она успела разглядеть несколько «тёмных» пятен. Ставить… туда?
Пальцы уже немеют... Нельзя падать духом, только не сейчас. Нужно сильное желание. Найди сильное желание! Тьма течет откуда-то... загони ее обратно. Сконцентрируйся. Создай вихри. Сплети сетку. Представь, что тьма вливается обратно, сожми ее. Получается! Теперь не утонешь. Она уже не хлещет. Теперь найди вентиль. Перекрой клапан... Перекрой…
Прошло два дня с того злополучного случая. Голос почти не беспокоил Корину после того, как та попыталась покончить с собой. Но не унялся. Он всё ещё сидит, где-то там, в глубине и выжидает. Рано или поздно он доберётся до неё и завершит начатое.
Корина повернулась набок. Жизнь окончательно потеряла краски, и даже смерть казалась теперь бессмысленной. Неужели она настолько отчаялась?
– Ты как? Как ты себя чувствуешь? – учтиво спросила Хени.
– Вроде лучше, – вздохнула Корина. – Не знаю. Совсем не знаю.
– А… с волшебством как?
– Магия? Она почти не слушается. Все какое-то сильное, разрушительное, – чародейка нервно сжала край простыни. – И, кажется, меня тошнит.
Неудивительно. После такого-то...
– Ты выздоравливаешь, разве это не хорошо?
– Раньше я не сдерживалась. Оно словно взбесилось! Я даже самое простое волшебство не могу сотворить без страха, что что-то пойдет не так. Кстати, где сахарница? – голос Корины неожиданно стал резким и требовательным.
– Неважно, спрятала, – отмахнулась девушка.
– Хени, подай сахарницу.
– Нет.
– Хени. Пожалуйста.
– Послушай, если я сейчас дам тебе порошок, то тебе станет легче. Но потом, когда ты снова попытаешься бросить, тебе будет так же больно. Потерпи, осталось совсем немного. Тебе станет легче, мы соберёмся в лодку и уплывем отсюда. Слышишь, мы выберемся. Только потерпи ещё чуть-чуть.
Девушка присела на край кровати.
– Совсем невтерпёж?
– Совсем.
– Нам нужно от него избавиться, ты согласна?
Волшебница кивнула.
– Ты покажешь мне, где спрятала его?
***
Запас порошка оказался огромен. Казалось бы, все ящики выпотрошены, банки опустошены, но склянки со смесью все продолжали и продолжали скапливаться на полу комнаты. Порой мышление Корины ставило Хени в тупик. Устроить тайник в книге или под половицей – куда ни шло, но спрятать заначку под потолком? Да ещё внутри подсвечника? Это как она вообще умудрилась, как додумалась до такого?
Порошок было решено сжечь, хотя это и было опасно. Стоит только подуть несильному ветру, и вся эта взвесь взорвется похлеще пороха. Корина захотела сама выкопать яму и ссыпать в нее всю заначку. Хени была не против – если она сама это сделает, так будет даже лучше.
– Ты точно всё туда выбросила?
– Всё, – поколебавшись, ответила Корина.
– Ясно.
Хени ей не поверила. С её сестры станется укрыть пару-другую склянок с веществом. Впрочем, если это не так, виду она всё равно не подаст. Волшебница щёлкнула пальцами и разожгла костер. Рыжие лепестки пламени плясали над ямой, жадно поглощая комки бурой массы. Вскоре от порошка не осталось даже пепла.
– И что теперь? – спросила Корина.
– Теперь самое сложное – вытерпеть. Хотя бы три дня, пока не закончится ломка.
– Три дня... Шайссе, я не выдержу.
– Не ругайся, – Хени мягко взяла сестру за руку. – Я помогу. Я буду рядом.
***
Следующий день начался обыкновенно. Корина вновь лежала на кровати в спальне, а её сестра вновь отправлялась выполнять поручения Пакира. Однако напоследок Хени всё-таки решила проведать волшебницу.
– Как ты? -- спросила Хени
– Руки дёргаются. Ещё чуть-чуть и точно сорвусь.
Хени мягко тронула плечо сестры.
– Ещё пару дней. Все пройдёт, слышишь?
Корина, помолчав, спросила.
– Мне кажется, или стены тоже дрожат?
В ответ девушка пожала плечами.
Корина прикрыла глаза, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, и вскоре провалилась в сон. Ей снилось, что за ней охотятся волосатые черви и зелёные шары, и чтобы спастись от них, она должна изрезать «патрас» и «модушку».
Когда она проснулась, Хени уже не было рядом. Всё было спокойно, поначалу, но затем её снова стало преследовать желание наглотаться порошка и забыться. Она старалась гнать его от себя, но вскоре оно стало нестерпимым.
Она встала с кровати и направилась к тайнику. Достала оттуда сахарницу, сняла крышку, не глядя проглотила всё содержимое... Чёрт, там лежало слишком много.
Девушка обессилено упала на пол. Краем уха она услышала открывшуюся дверь комнаты.
– Ты не выкинула сахарницу, – раздался рядом голос Хени.
Корина отрицательно покачала головой. Её взгляд был направлен в сторону, но даже несмотря на это, она знала, что по щекам Хени сейчас текут слёзы. «Предательница, вот кто я для неё теперь», – думала про себя Корина.
– За что ты так со мной?
– Я слишком... Я стала очень слабой. Прости.
Терпение лопнуло. Если ещё утром волшебница могла себя сдерживать, то сейчас она просто сорвалась.
– Ты же понимаешь, что теперь с тобой будет.
В ответ девушка произнесла что-то невнятное.
– Тебя нельзя здесь оставлять.
Взяв под мышки, Хени перетащила волшебницу в ванную. Непонятно откуда, под ней появился матрас. Сознание вновь ускользало прочь. И в этой борьбе с мороком, Корина вновь терпела поражение.
Она почувствовала, как её запястья резануло что-то острое. Как из вен потекло что-то холодное. Как в нос ударил резкий запах сырого мяса. «Вот и всё, почти закончилось», – успела подумать волшебница.
А потом
Была
Боль.
Боль была адская – тело словно выворачивало наизнанку. Корину трясло так, словно через каждый сегмент её кожи, через каждую клетку тела проносился заряд в несколько микрокулон. Все ее тело горело – она чувствовала себя лежащей на раскаленной жаровне.
Она кричала, пока не охрипла.
Её сознание будто раздвоилось. С одной стороны, она всё ещё находилась в ванной, где Хени сидела над её телом и пыталась хоть как то уменьшить судороги. С другой – она была в некоем красно-синем мире.
Она бредила наяву. Ей снился кошмар – некий человек неприятной наружности, черноволосый старик с хлипкой бородёнкой и гнилыми зубами, стоял перед ней и читал стихи, словно в чём-то её обвиняя. Читал и хохотал как ненормальный, периодически срываясь на крик, откровенно издеваясь над бывшей королевой. И было в этих стихах что-то про её сердце на блюде, отравленное черным ядом, что будет отдано кому-то на съедение. Что она никчемна, бесполезна и что само её существование, её появление на свет было ошибкой. Она хотела закрыть глаза, заткнуть уши, чтобы не видеть его и не слышать. Но тщетно – старик крепко держал её в своем мире. Вырваться в реальность, отогнать наваждение не получалось. В какой-то момент, она просто утратила связь с Хени и полностью провалилась в этот кошмар. И в этот момент в ней снова что-то взорвалось. Пламя вновь охватило её тело, в точности, как тогда, в день пожара.
И в голове её пульсировала только одна мысль – пусть это всё закончится. Пусть я умру, потеряю сознание, память – что угодно, лишь бы этот огненный ад прекратился. Мир разлетелся вдребезги, и она, наконец, провалилась в забытье.
Волшебница медленно разлепила глаза. Получилось? Ей удалось закрыть клапан? Видимо, да – тьма больше не клубилась, её сгустки, висящие в воздухе, таяли и рассыпались. От них больше не веяло ни холодом, ни опасностью. Дышать стало легче. Потеплело…
Заледеневшие куски одежды отвалились словно короста. Теперь на девушке были одни лохмотья. Очки покрылись льдом и растрескались. Впрочем, теперь они не нужны. Сняв их, Корина увидела, что огромная зала была просто небольшой комнатой с покатыми сводами. В центре стояло некое устройство с трубами и шлангами (насос видимо), опутанное нитями заклинаний, внутрь которых было аккуратно вплетено её собственное.
«Реактор остановлен», – заключила волшебница, – «Теперь я могу добраться до лодки».
Идти назад было… легче? Наверное. Щит уже не требовался, да и сознание начало проясняться. Голову больше ничего не сдавливало, словно Корина сбросила некий страшный тяжёлый груз. Неясный шёпот наконец-то прекратился. Она даже не заблудилась по дороге в комнату – спустя пару месяцев безвылазного сидения, это можно считать большим достижением.
В комнате на столике сиротливо стояла сахарница. Волшебница даже не заметила её сразу. Девушку всё ещё тянуло к порошку, но она теперь могла с этим справиться.
Корина начала приводить себя в порядок – причесала и подстригла волосы, смыла грязь. Переоделась в походный костюм. Одежда, которая раньше была впору, теперь висела на ней как на вешалке. Шутка ли, похудеть килограмм на 10-15?
Немного поразмыслив, волшебница все же решила взять с собой сахарницу. Мало ли, пригодится потом. Затем заглянула на кухню – пополнить припасы. Теперь она была готова отправиться в путь.
***
Наконец, она покидала уже ставший ненавистным остров. Крепость из грязно-жёлтого камня оставалась позади. Мешок с провизией оттягивал плечо, и Корине то и дело приходилось его поправлять. Тьма на берегу уже почти рассеялась, только небольшие темные сгустки все еще продолжали клубиться, но теперь они никому не могли причинить вред.
По пути к лодкам волшебнице попадались темные статуи – жертвы Абсолютной тьмы. Кого-то из них смерть настигла внезапно, кто-то пытался сбежать или увернуться – у них на лице застыла гримаса ужаса. А кому-то не повезло настолько, что от его статуи остались одни обломки.
Девушке это напомнило гибель Помпей, города в Большом мире, о котором она читала. Когда людей, настигнутых раскаленной магмой, откопали спустя много лет, они точно также оказались застывшими в тех позах, в которых их застала смерть.
Мда, вот уж кому точно не позавидуешь.
Загрузиться в лодку и отплыть от берега не составило Корине никакого труда. Море было спокойным, ветра не было. Она спустила парус и легла в дрейф. Оставалась только надеяться, что её не хватят судороги во время плавания, и она не вылетит за борт. Куда принесет её лодка? Доплывет ли она до берега? Неизвестно. Ясным оставалось одно – где бы она ни оказалась, её снова будет преследовать приторно-сладкий запах гниющего мяса.