Корина выглянула за борт. Её так и тянуло прыгнуть в чёрно-лиловую воду. Оборвать всё сейчас? Но тогда, это бегство с острова было бессмысленным. Ради чего, ради кого она это сделала? Может, стоит подождать ещё немного? Сейчас у неё есть выбор.

Нет, всё-таки ей стоило взять карту. Тогда, после пробуждения, Корина торопилась покинуть крепость, едва не ставшую для неё могилой. И теперь, из-за собственной глупости, девушка не может даже представить, где находится.

Белёсую лодку странницы окружила мутная дымка. Облака – единственный источник света – тускнели и истончались, обнажая под собой чёрный купол Пещеры. Они оседали и растворялись в молочно-белом тумане, с жадностью поглощавшем золотистые искры.

И вот, когда не осталось ни одного облака, Пещеру озарил неведомый свет. Дым рассеялся, и взору волшебницы открылся свод, усеянный скоплениями самоцветов. Отражаясь в чёрной воде, они становились похожи на цветные звёзды, отчего Корина почувствовала себя плывущей в открытом космосе.

Плеск воды и слабое покачивание хлипкого судёнышка успокаивали волшебницу, и вскоре девушка задремала. Она опустилась на дно лодки, накрылась рогожкой и, свернувшись в позу эмбриона, уснула.

***

Воздух дышит ею. Странно вибрирует, обволакивает тело, возбуждает. Стремится притянуть к себе, выжать, высосать, разорвать и поглотить.

Машина чувствует её. Машина упивается её
беззащитностью,
вожделением,
слабостью,
ужасом.
Машина требует наслаждения.

Машина протягивает к ней свои чёрные, натёртые воском провода. Провода опутывают ноги, заплетаются в узел, поднимаются выше, к животу, к груди.

Корина вдыхает. Сера. Каучук. Пыль на полу, усеянном бетонной крошкой. Корина выдыхает. Известь. Аммиак. Характерный запах металла и резины. Откуда она знает эти запахи? Быть может, из прошлой жизни, в другой стране…

В Канзасе…

Корина едва дёргается от холодного прикосновения оголённого провода к спине. Волшебница лежит – голая, беззащитная и опустошённая. Едва способная пошевелиться. Она чувствует себя бетонной пылью в заброшенном цехе неизвестного завода.

Собравшись с силами, Корина переводит взгляд на стену, испещрённую дырками, из которых раздаётся тяжелый механический ритмичный звук – голос Машины.

Холодное всепожирающее пламя поглощает её. Безжалостная Машина с динамитом вместо сердца поглощает её, заворачивает в тугой сальный кокон и утягивает. Прочь, прочь, внутрь, туда, где её никогда не найдут. Машина утягивает её…

***

Нож для бумаги выскользнул из дрожащих рук Хени и со звоном ударился о холодный пол ванной комнаты. Вне себя от ужаса, девушка приблизилась к Корине. Тело волшебницы – тощее и бледное, словно скелет – неподвижно лежало на матрасе, пропитанном чёрной слизью. Неподвижно, словно кукла.

Немного помедлив, Хени опустилась рядом с сестрой и дернула ту за плечо. Корина не шелохнулась. Хени протянула руку, чтобы оправить сестре волосы и случайно коснулась её лба. «Холодный. И мокрый», – заметила девушка. Хени наклонилась к лицу сестры и не услышала её дыхания.

Корина была мертва. Рядом лежала раскрытая сахарница. Осторожно, стараясь не рассыпать остатки порошка, девушка подняла её с пола и захлопнула крышку.

«Мертва», – эхом отзывалось внутри Хени. – «Мертва из-за меня». Могла ли она её спасти? А успела бы она?

Девушка чуть касается губ сестры пальцами, проводит рукой по щеке, запускает пятерню ей в волосы, прижимает бездыханное тело волшебницы к себе и, сама того не замечая, целует её мокрый, холодный лоб. Если бы она успела…

Отравилась… Какая глупая и нелепая смерть, какая бессмысленная, какая жалкая… и совершенно недостойная великой волшебницы. Смешно… Она до сих пор считает сестру великой волшебницей. И так обидно осознавать, что её великая, но глупая сестра оставила, бросила её, Хени, совершив чудовищное действо: пусть ненамеренно, совершив самоубийство.

Сердце девушки стиснуло болью так сильно, словно в нём треснуло что-то твёрдое и хрупкое. Нет, она не станет ложиться сегодня в постель – ложиться в постель одной слишком страшно. Слишком неуютной и чужой кажется сейчас кровать. Слишком… холодной. Пустой. Слишком.

Слишком быстро вытекла жизнь, слишком быстро остыла Корина. Слишком острые кости отощавшей волшебницы больно впиваются в тело Хени. Но девушка не жалуется. Она ложится рядом, на том же матрасе, и лишь крепче прижимается к сестре.

Хени закроет глаза. И ей приснится, обязательно, приснится и берег, и пляж, и то, как солнце разгоняет предрассветные сумерки. Корина будет гулять с ней по берегу. Корина вновь будет говорить с ней, как прежде. Корина – живая, рядом.

***

Корина открыла глаза. Киселеобразные грязно-жёлтые облака нависали над волшебницей плотной пеленой, похожей на студенистое море. В своём причудливом танце они создавали удивительные фигуры. Прожив лишь мгновение, они тут же таяли, словно воск от огня.

Девушка скинула рогожку, села и растрепала тёмные волосы, отряхиваясь от приставшего мусора. Немного осмотревшись, Корина заметила, что лодка всё-таки добралась до берега какого-то острова и уже оказалась кем-то привязана.

Волшебница развязала мешок, достала оттуда сахарницу и, щёлкнув крышкой, открыла её.

Пусто. Разумеется.

Рядом послышались шаги. Волшебница обернулась на звук и увидела, что к ней приближается коротко стриженая тёмно-русая девушка. Корина захлопнула крышку и спрятала сахарницу обратно в мешок.

– Надо же, отправили груз без сопровождения. Совсем обнаглели, – раздражённо произнесла незнакомка.

– Я не груз, что бы это ни значило. Я – беглец, – тихо ответила Корина.

Русая девушка скривила лицо.

– Ещё лучше. Только беглецов нам тут не хватало!

Корина едва слышно вздохнула и прикрыла глаза. Набежавшая с моря волна сильно ударилась о борт лодки, но волшебница даже не обратила на это внимания.

– Жди здесь. Сейчас найду швартовщика, – произнесла незнакомка и уже приготовилась уйти.

– Стой! Зачем? – встрепенулась Корина. – Лодка уже привязана.

– Чтобы помог отшвартоваться, – ответила девушка так, словно это был очевидный факт.

– Не надо – я не хочу.

– Не хочешь? – переспросила девушка, покосившись на Корину. Волшебница сплела пальцы в замок и сложила руки на животе.

– Прогоняешь, да? – сухо спросила Корина.

– Я не… есть и другие острова, куда ты можешь приплыть. Просто здесь запрещено находиться посторонним. Это не я решаю, остаться или нет.

– Но прибило то меня к этому острову. Пожалуйста… – плечи волшебницы поникли. – Мне больше некуда идти.

– Я не могу. Тебя не должно быть здесь, – ответила с дрожью в голосе русая девушка.

Волшебница взмолилась.

– Ну прошу, позволь остаться. Мне и так повезло, что море оказалось спокойным, и я наткнулась хоть на какой-то остров.

Корина опустила голову, и её лицо скрылось за ширмой волос.

– Шанс вернуться на большую землю и вовсе стремится к нулю, – добавила волшебница.

– Но тебе нужно уйти. Это место, оно… – девушка запустила руку в волосы и отвела взгляд. – Здесь тебе не понравится.

– Мне всё равно.

– Да ты хоть… осознаёшь, что это за остров? Ты вообще представляешь, где оказалась?

Корина покачала головой.

– И ты всё равно хочешь остаться?

– Вряд ли тут будет хуже, – ответила волшебница и обняла себя за плечи. Русая девушка вновь посмотрела на Корину.

– Мне просто нужно где-нибудь осесть. Хотя бы на пару дней, – прошелестела брюнетка.

Немного помедлив, незнакомка протянула руку и помогла волшебнице вылезти из лодки.

– Ладно… Пойдём, – смирившись, произнесла девушка, – отведу тебя к коменданту.

 

…Сизо-лиловое полотно города простиралось до горизонта, где смыкалось с жёлтым небом, похожим на желейное море. Пустынные, заброшенные улицы с потрескавшимися домами, напоминавшими отвесные скалы, едва ли можно было назвать приветливыми. Большинство окон были заколочены, а те, что открыты, смотрели на проходящих мимо девушек пустым взглядом.

Возможно, когда-то этот огромный город был важным торговым узлом, но ныне, придя в запустение, он утратил былые краски. Даже воздух стал тяжёлым и затхлым, словно ветер и вовсе не навещал эти улицы. И самым таинственным было полное отсутствие запахов. Не чувствовалось ни моря, ни рыбы – ничего.

Они шли в тишине минут десять, пока спутница, наконец, не подала голос, не выдержав давящей тишины.

– Ты появилась в очень неподходящее время. Не обижайся на грубость, – примирительно произнесла девушка.

Корина в ответ кивнула.

– У тебя красивое имя, знаешь? Ко-ри-на, – продолжала она.

Волшебница повернулась к спутнице и присмотрелась к её движениям. Те казались вялыми, заторможенными, прерывистыми, неестественными…

Нервничает? Или бессонница?

– Меня вот, Мариан зовут. Тоже хорошее имя, – не дождавшись ответа, выпалила русая проводница.

Девушка хотела добавить что-то ещё, но вместо этого зажмурила глаза и часто задышала. Она уже начала заваливаться набок, но, к счастью, волшебница успела подхватить девушку. Закинув её руку себе на шею, Корина обхватила спутницу за талию и помогла ей опереться на своём плече. Девушка удивлённо посмотрела на волшебницу, и та заметила, что белки Мариан покрыты едва заметной красной сеточкой.

– Такое имя не забудешь. Знаешь, многие здесь даже имени не вспоминают – лишь прозвища, – слегка отдышавшись, продолжила Мариан.

– Скажи, ты давно спала? – спросила Корина, отводя взгляд.

– Давно, – усмехнувшись, ответила русая и поджала губы. – Каждый раз, когда я засыпаю, я теряю что-то важное – время, память… Я боюсь засыпать.

Мариан убрала руку с плеча волшебницы, и девушки не спеша двинулись вперёд.

– Странная у тебя одежда… И ботинки на каблуках. Ты на драконах летаешь, да? – неожиданно перевела тему русоволосая.

Корина рассеяно оправила волосы.

– Летала… когда-то.

Мариан приобняла себя за плечо и вымученно улыбнулась.

– А я вот, летать не умею. Так жаль… – с досадой в голосе произнесла собеседница и опустила глаза.

Не найдя, что ответить, Корина взяла девушку за руку и мягко её сжала. Ладонь была тёплой, очень. Куда теплее, чем у волшебницы.

А ты… так и не сказала, откуда ты, – перевела тему Мариан.

– Остров Горн. Я сбежала с острова Горн, – честно ответила Корина.

– Горн? Это далеко… наверное, – девушка задумалась и печально посмотрела на волшебницу. – Тебе, наверное, было очень непросто. Ты такая измученная… и худая.

Как раз таки слишком просто.

Девушка попыталась улыбнуться.

– А мы вот, целыми днями сидим на острове, не знаем, чем заняться.

Девушка вновь тяжело задышала и остановилась, схватившись за Корину.

– Может, лучше отдохнёшь? – обеспокоенно спросила волшебница.

– Нет, всё нормально, – Мариан зажмурилась и широко раскрыла глаза. – Я потерплю.

Глубоко вдохнув пару раз, девушка выпрямилась и отпустила Корину.

– Я справлюсь, – куда увереннее добавила русоволосая.

Они вновь продолжили путь. Корина время от времени поглядывала на Мариан, чтобы помочь, если той вновь станет плохо. К счастью, волшебница беспокоилась напрасно, и попутно перекидываясь фразами, девушки добрались до какой-то площади. Мариан указала на дом, резко выделявшийся на фоне остальной улицы. Он был куда ухоженнее, чище, казался стройнее, а в его окнах горел свет.

– Здесь и живёт Энрике – наш комендант, – произнесла Мариан.

Они приблизились к крыльцу. Русая девушка уверенно толкнула дверь. Волшебница успела приметить на поверхности странный символ, показавшийся знакомым. Она хотела рассмотреть его внимательнее, но проводница повела её дальше, на второй этаж, к двери в конце коридора. Дважды постучав, Мариан зашла внутрь, а следом за ней Корина.

За столом сидел мужчина средних лет, который что-то увлечённо писал в бумагах. Нехотя он отвлёкся от записей, поднял взгляд на девушек и устало улыбнулся.

– Я привела новичка, комендант.

– Спасибо, Мариан. Подожди меня снаружи.

Девушка поклонилась и вышла, напоследок кинув:

– Надеюсь, я тебя не забуду, Корина.

Комендант пристально посмотрел на волшебницу сквозь очки.

– Значит, твоё имя Корина, – в полувопросительной форме произнёс комендант. – Понятно. Надеюсь, ты его не забудешь.

– А с чего это я должна его забыть? – настороженно спросила девушка.

– На этом острове все что-то теряют. Память чаще всего.

Комендант откинулся на спинку стула, и, кажется, о чем-то задумался.

– Скажите, Энрике, а почему на острове так пусто?

– К нам обычно ссылают заключённых, провинившихся при строительстве лестницы. Их отправляют сюда каждый месяц. Каждое первое число месяца, если точно.

– Десять человек… И они прибывают сегодня? Теперь понимаю, почему Мариан была так недовольна.

Мужчина в ответ кивнул. Волшебница на мгновение опустила глаза.

– Присядь, – произнёс Энрике, указав на стул, – не стой столбом.

Корина пододвинула стул и села, расправив плечи.

– Чаю хочешь, Дорогуша?

– Не откажусь, – ответила девушка, чуть улыбнувшись.

Мужчина встал из-за стола и вышел из комнаты. Корина окинула взглядом стол коменданта. Несмотря на беспорядок, на его рабочем месте не находилось ничего лишнего. Среди разбросанных бумаг стопками лежали учётные книги. С краю стояли две запечатанные чернильницы. Рядом, в ложе покоилось перо с металлическим наконечником. Корина уже собиралась заглянуть в один из журналов, когда вернулся Энрике.

– Не поможешь разобраться? – окликнул мужчина девушку. – Просто отложи их, я потом разберусь.

Кивнув в ответ, Корина собрала бумаги в стопку и положила на учётную книгу. На их место комендант тут же поставил поднос.

– Неудобно как получилось… Мы и подумать не могли, что кто-то вот так заявится на остров. Даже не знаю, что делать,– говорил мужчина, разливая чай. Он мельком взглянул на девушку и отставил чайник в сторону. – Дорогуша, я бы очень не хотел, чтобы ты тут оставалась. Даже ненадолго.

– Почему? – нахмурилась Корина. Энрике отставил чайник в сторону и произнёс:

– Потому, что у нас почти нет еды. Нет, на тебя, конечно, хватит, но…

– А как же синие растения? Они растут везде и…

– Но не у нас, – оборвал девушку Энрике. – У нас они не приживаются.

Корина разочарованно вздохнула и опустила глаза.

– Прости, Дорогуша, но тебе правда лучше уехать, пока есть время.

– Время до чего?

– До того, как уплывёт корабль. Да, ты всё ещё можешь покинуть остров, тебе вовсе не обязательно оставаться здесь.

Корина качнула ногой и косо посмотрела на мужчину.

– На тюремном корабле? Вы серьёзно?

– Ну… Я бы давно ушёл, если бы мог.

– Я не поплыву с ними, – ответила волшебница сухо.

Энрике развёл руками в стороны.

– Раз уж ты решила остаться… Сегодня, как ты помнишь, должен прибыть корабль с грузом. Десять пленников.

Волшебница подняла взгляд на коменданта.

– Я отведу их к Башне – на обслуживание. А ты пока… развейся, прогуляйся. Тебе стоит познакомиться с городом, Дорогуша. Только постарайся вернуться к вечеру.

– Ага, – кивнула девушка.

– Когда вернусь, решим, где тебя поселить.

Дверь хлопнула в очередной раз, и Корина осталась одна. Чашки с чаем так и остались нетронутыми.

Даже пить не стал. Сразу ушёл.

Девушка протянула руку к чашке, но у самой ручки неожиданно остановилась, задумавшись…

Лиловый чай. Такой готовят из листьев синего винограда. Он растёт где угодно, но не здесь, потому что здесь не растёт ничего… совсем ничего.

Около минуты девушка неподвижно сидела в тишине, вперив пустой взгляд в чашку, и наблюдала за струйками пара, кружившими над жидкостью. Исполнив несколько каскадов, они растаяли. Чай остыл.

Отогнав морок, Корина отхлебнула из чашки. На вкус как… вода. Могло быть хуже, ведь сам виноград на вкус как вата. Допив чай, она положила чашку на блюдце донышком вверх, вышла из комнаты и спустилась в прихожую.

Теперь она могла изучить узор на двери получше. Девушка провела пальцем по его контуру, словно пытаясь повторить жесты резчика. Прямые и плавные линии, проведенные уверенной рукой, создавали чарующий рисунок. Она видела его раньше, она видела его так часто, что смогла бы нарисовать его по памяти. Остров Горн… Это был знак того безумного каббара.

В какой-то момент Корине показалось, что она может прочесть смысл этого знака, хотя он постоянно менял форму. Ей мерещилось, что он движется, извивается, отвечая на её мысли. Не отрываясь, она смотрела на завораживающий танец, пока перед глазами не зарябило. Лишь на миг волшебница зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, узор расплылся, превратившись в бессмысленный набор линий. Понимание смысла символа ускользнуло от неё, толком и не оформившись.

Слабость волной разлилась по телу волшебницы, и внутри, казалось, всё замерло. Спиной Корина уловила чей-то пристальный взгляд, и девушка неожиданно вздрогнула, почувствовав кожей холод примявшейся куртки. Кто-то коснулся её плеча? Корина резко обернулась…

За спиной не было никого.

Ей показалось? Смутившись, волшебница оправила волосы. Может, ей и впрямь нужно развеяться, как сказал Энрике?

 

…Корина долго петляла по лабиринту из улиц и площадей, пока не набрела на заброшенный театр. Поднявшись по мраморным ступеням, девушка навалилась на массивную витражную дверь и пробралась в фойе.

Взмахнув рукой, волшебница создала маленький шарик света и подкинула его к потолку. Теперь она могла осмотреться. Зрелище удручало. Пол из разноцветных плиток был усыпан мелкой штукатуркой, которая, смешавшись с пылью, стала похожа на овсяные хлопья. Стены с потрескавшимися и выцветшими узорами тут же напомнили о безлюдной крепости острова Горн. С досады девушка пнула носком ботинка известь, подняв небольшое белое облако, и прошла в зрительный зал.

В зале оказалось ничуть не лучше. Сцена уже начала проваливаться под собственным весом, а потолок прогнил и начал отслаиваться. Лишь занавес оставался таким же чистым как прежде. Взобраться на подмостки Корина не решилась. Вместо этого волшебница подошла к самому краю сцены и тронула одну из занавесок. Та оказалась совершенно сухой, хотя под ней и скопилась заметная лужа. Но запаха сырости, запаха гнили не было.

Проведя пальцем по ракушке суфлёрской будки, Корина собрала толстый слой серо-бурой пыли. Бурой. Пыли. Пыли… Девушка едва удержалась от того, чтобы облизнуть пальцы…

…Корина вышла из театра. Пройдя под аркой, она оказалась перед высохшим фонтаном, окружённом статуями. Большая их часть уже рассыпалась, лишь одна из них, дева, продолжала стоять, хотя и потрескалась.

Волшебница уже собиралась возвращаться, но один из домов неожиданно привлёк её внимание памятной табличкой, висевшей на стене. Подойдя ближе, девушка увидела, что надпись давно истёрлась и стала неразличимой. Взглянув на дверь, Корина заметила знакомый знак – такой же, как на двери дома коменданта.

Заинтересовавшись, волшебница пробралась внутрь. Преодолев тёмную и заваленную разбитыми ящиками прихожую, она оказалась в тесной гостиной. Среди покосившейся мебели и разрушенных книжных шкафов, рассыпанной по полу бумаги и изъеденного, вытершегося ковра, не осталось почти ничего напоминавшего о прежнем владельце. Теперь в доме когда-то важного и видного человека царили тлен и прах.

Девушка аккуратно двинулась в сторону камина. Пройдя лишь пару шагов, она споткнулась обо что-то твёрдое. Присев на корточки, и пошарив рукой в мусоре, Корина выудила какую-то деревяшку. Игрушка? Краска облупилась и слезла почти полностью. В потрескавшейся фигурке явно угадывались очертания какого-то животного… Зайчик. Деревянный зайчик. В Подземной стране, где зайцев нет и в помине. Забавно.

Поставив зайчика на каминную полку, волшебница села в плетёное кресло и положила мешок на колени. Затем она достала сахарницу и привычно щёлкнула крышкой. Пусто. Даже на стенках не осталось ни пылинки. Обидно.

Как же мне плохо…

Дрожащей рукой девушка уронила сахарницу в мешок и закрыла глаза. Порошок закончился. Совсем. Корина сжала кулак – ногти впились в ладонь, больно, до крови.

Положив голову набок, девушка попыталась расслабиться, сосредоточиться на чём-то ином.

Вот к ней снова вернулось ощущение обжигающего холода, всплыл в памяти образ безмолвных почерневших фигур – жертв Абсолютной тьмы. Волшебница тоже могла оказаться среди них, и лишь везение спасло её от этой участи.

Незаметно для себя, Корина поднесла к губам большой палец и слегка укусила себя за ноготь. Сердцем девушка чувствовала, что случилось нечто неправильное. Она не должна была выжить. Не должна была добраться до острова.

За какие грехи она была послана своим родителям? Она – всего лишь мерзкое и жалкое существо, недостойное жизни! Неужели этот мир настолько гнилой, что готов принять даже… её?

Корина могла исправить эту ошибку. Решение проблемы было очевидным! Почему она передумала? Почему она всё ещё жива?

Была ли она вообще нужна? Хоть кому-нибудь? Хоть когда-нибудь?

Нет…

Корина откинулась на спинку кресла и ей показалась, что она падает в бездну, рассыпаясь по пути на миллионы осколков. Она ощущала себя той статуей у фонтана – разбитой и брошенной, навеки замершей. Вот её ноги коснулись дна бездны…

Я устала бороться.

Оказавшись здесь, на этом острове, среди людей, потерявших память, она могла бы обрести покой? Забыть о своих грехах? Да, могла бы.

Пора возвращаться, Корина.

Она открыла глаза…

 

…Найти дорогу назад оказалось совсем нетрудно. Она даже не особо обращала внимание на то, куда идёт, и просто петляла по улицам безлюдного города, пока не вышла к дому коменданта.

Корина поднялась по лестнице и прошла к двери в конце коридора. Энрике уже успел вернуться, и теперь заполнял какие-то бумаги. Видимо, девушка бродила слишком долго.

– О, ты вернулась, Дорогуша? – комендант чуть привстал и наклонился вперёд.

Корина взглянула на стол. Чашек на нём уже не было.

– Извини уж, что так вышло. Тебе предложил, а сам пить не стал. Некрасиво получилось.

Корина хмыкнула.

– Как Мариан? – перевела тему волшебница.

– Пробовал заставить её поспать хотя бы пару часов. Отказалась. Кстати, ты ей понравилась.

Корина кисло улыбнулась.

– Не удивлена. Я всем нравлюсь… поначалу.

– И это хорошо! Это талант и очень редкий. Не нужно его стыдиться.

Корина подошла к шкафу и тронула ногтем корешок одной из книг. Ирма Аран «Гретхен и Лорелай».

– Я заметила, что на многих дверях нанесён некий символ. Что это? – волшебница обернулась к коменданту.

– Этот символ… – задумался Энрике. – Его оставил мой хороший друг. Удивительно, но даже среди каббаров попадаются приятные личности. Это знак защиты. У каждого жителя на входной двери есть такой же.

Корина поморщилась, пытаясь вспомнить, как много домов было отмечено подобным символом. Она успела насчитать около десятка. И это она ещё не успела осмотреть и половину города…

– Дорогуша, – неожиданно воскликнул комендант, – мы же так и не придумали, куда тебя поселить.

– А какие у меня есть варианты? – спросила Корина без особого интереса.

– Обычно мы живём парами. На острове не так много людей – человек двенадцать, не считая тебя. Я и Мариан живём одни, как ни странно.

Корина искоса взглянула на Энрике. Тот опустил глаза и улыбнулся.

– Она была бы рада, если бы ты у неё осталась. Ты, конечно, могла бы переночевать у меня. Но, Дорогуша, – комендант вновь посмотрел на Корину, – Вместе вам будет легче, чем со мной, ведь вы обе – девушки.

Корина наклонила голову.

– Пожалуй, вы и правы, – тихо произнесла волшебница. – Я пойду, наверное. Спасибо, Энрике.

«Не за что», – прозвучало в пустоту. «Не за что, Корина».

 

Близился вечер. Студенистые волны жёлтых облаков постепенно рыжели. Корабль, привёзший пленников, уже вот-вот должен был отчалить. Прогремел корабельный колокол, послышались удары вёсел о поверхность моря, и судно тронулось, оставив жителей острова и провинившихся узников позади.

– Никогда не видела оранжевого неба. Оно… восхитительно, – очарованно произнесла Корина.

– А я вообще не помню других облаков. Я едва помню даже вчерашний день… Разрешишь заглянуть в мешок? – спросила Мариан мягко.

Волшебница кивнула в ответ.

На столе тут же появились сахарница, две фляги – одна с голубым вином, другая с водой; и шмат вяленого мяса.

– Это ведь… буженина? – у девушки загорелись глаза.

– Кажется она. Я особо не смотрела – взяла, что попало под руку, – ответила Корина и оправила волосы. – Убери сахарницу обратно, пожалуйста.

– Ладно, – пожав плечами, ответила Мариан и отправила сахарницу обратно в мешок.

Волшебница опустила взгляд и глубоко вздохнула.

– Даже хорошо, что ты приплыла. У нас не так уж много еды. Нет, нам привозят её, но… Я не помню, но точно знаю, что давно не ела мяса.

Корина подпёрла ладонь под щёку и взглянула на Мариан. Удивительно. Её жесты, её манеры и внешность смутно напомнили кого-то очень близкого. Девушку? Женщину? Да, именно женщину.

Взгляд Корины пересёкся с взглядом Мариан.

– Выглядишь… потерянной, – обеспокоенно произнесла русая.

– Не обращай внимания, – ответила Корина и отвернулась.

Волшебница вновь взглянула на рыжеющее «небо». Некогда спокойные облака неожиданно подёрнулись рябью и вспенились, став багрово-красными. Корине показалось, что откуда-то подул несильный ветер… с приторным запахом гнилой плоти.

Казалось, девушка провалилась в сон. Она вновь увидела перед собой языки погребального костра, обломки фургона и тело без головы. Где-то вдалеке прозвучал женский голос. Перед глазами промелькнули чьи-то русые волосы, и Корина очнулась.

Напротив неё сидела напуганная Мариан.

– Я звала тебя, – произнесла девушка, – А ты не отзывалась.

Корина удивлённо моргнула.

– Ты чай будешь? Настоящий, не из винограда, – повторила вопрос Мариан.

– Чай? Да… сделай, – отрешённо произнесла волшебница.

Выглянув в окно, Корина увидела, что студенистое море успокоилось, а облака окрасились в ярко-розовый. Девушка поёжилась.

– Ненавижу этот запах.

Мариан непонимающе посмотрела на волшебницу.

– Какой? Какой запах? Я ничего не чувствую…

– Этот. Гнилостный. Он преследует меня… всё время.

Русая прищурилась, наклонилась к волшебнице и слегка тронула ту за плечо. Корина даже не обратила внимания и, ткнув себе в щёку ногтем, продолжила.

– Я ощущаю его на языке, ощущаю его в желудке – я ощущаю его каждым нервом, каждой клеткой своего тела. С двадцати трёх лет он не отпускает меня, и каждый раз, когда я вижу кровь, я вспоминаю тот ужас, что я ощутила, впервые почуяв это зловоние.

Ужас – липкий, словно смола – охватывает меня и не даёт пошевелить даже пальцем… Это было поздним вечером. Закат уже успел отгореть, и небом правила бледная луна. Я помню бывший мой дом, груду мусора перед ним. И запах… приторный запах исходивший от неё.

Тело моей… наставницы, раздавленное тяжёлым фургоном, искорёженное, словно провёрнутое через мясорубку, лежало там. Мне не забыть, какими ужасными были её ноги – голые, серые, мёртвые, выгнутые под неестественным углом. Рядом валялась оторванная рука, такая же сизая, и гладкая, и блестящая в лунном свете. Должно быть, прошло уже несколько дней с её смерти, и мухи уже начали облеплять останки. Когда я увидела её… я, кажется, закричала.

Так странно… даже не помню, как я оказалась посреди кучи мусора, или как я в неё зарылась… В тот момент в голове была лишь одна мысль: «Я должна её вытащить».

Я продолжала разбирать завал, всё глубже закапываясь в это месиво из обломков досок, металлических креплений и стержней – липких, мерзких, скользких, вонючих. Мои руки были вымазаны кровью до локтя, когда я закончила и сдалась. Я не справилась, и она так и осталась лежать там, в этой груде мусора. Наверное, это хорошо – я так и не увидела её тела.

Тёплые тонкие пальцы Мариан мягко коснулись ладони Корины. Волшебница едва вздрогнула и встретилась с понимающим взглядом карих глаз девушки.

– Ты скучаешь по ней? – тихо спросила она.

Корина упёрлась локтем в столешницу и запустила руку в волосы.

– Мы не были близкими, мы даже не были родственниками. Но я привязалась к ней, не смотря на это. Она, в каком-то смысле, заменила мне мать… Терять близких в таком возрасте очень тяжело. Если бы мне было хотя бы четырнадцать, я бы справилась. Ах, если бы мне было четырнадцать… – Корина сглотнула комок, подступивший к горлу.

Я две недели провела рядом с ней. На первый день я боялась даже выйти из её дома, на второй – кажется, вовсе не просыпалась. Я очень боялась того, что мёртвая она – там, а живая я – здесь, и нас разделяет только стена толщиной в ладонь и расстояние в двадцать шагов. На четвёртый день я едва не сорвалась и не закопалась в эту жижу снова, а на седьмой, наконец, решила похоронить наставницу – сжечь эту гору обломков вместе с телом, а прах развеять по ветру.

Знаешь, я очень люблю огонь. Он оберегает, защищает меня. Успокаивает… Я собрала костёр – сложила вокруг хворост – и разожгла с четырёх… нет, с пяти сторон. Искра, всполох, и между нами опустился красный занавес.

Пламя погребального костра совершало свой таинственный танец, слёзы лились по моим щекам, и я стояла в оцепенении, молча прощаясь со своей прошлой, привычной жизнью. В тот момент я осознала, что никогда больше не смогу поговорить с матерью. Нет, я не собиралась раскаиваться – вот уж глупость – просто поговорить, ни о чём. Я смотрела и думала, смотрела и думала…

Через неделю я ушла и… больше не возвращалась.

Корина вновь опустила глаза. Небо в последний раз вспыхнуло ярко-розовым и погасло окончательно. Только маленький фосфорный шарик продолжал тускло светиться в лампе, рассеивая сумрак комнаты.

– Ночь наступила, – прошептала Мариан.

– Да, – выдохнула волшебница.

– Держи, – Мариан протянула девушке лампу. – Спальня дальше по коридору, дверь подписана. Я пока уберу со стола.

– Может, тебе помочь? – мягко спросила Корина.

– Не нужно, иди.

Волшебница пожала плечами и вышла в коридор. Добираться до комнаты пришлось почти на ощупь, слабый желтоватый свет не позволял смотреть дальше вытянутой руки.

Войдя в спальню, Корина сразу заметила плотно задёрнутые чёрные бархатные шторы на окнах. Сама комната была небольшой, потому и мебели в ней оказалось немного.

У стены стояла кровать с балдахином. Напротив неё – платяной шкаф, а рядом с ним комод и кресло. По бокам от кровати – тумбочка, стул и туалетный столик.

Девушка поставила лампу на тумбочку, сняла ботинки и повесила тяжёлую куртку на спинку стула. Корина знала, что одежда, ранее бывшая ей впору, стала велика, но в свете лампы это стало ещё заметнее.

Стянув штаны, она ужаснулась, увидев тонкие ноги, обтянутые бледной кожей. У волшебницы появилось ощущение, что она впервые видит своё тело. Подходить к зеркалу девушка не стала – боялась вновь увидеть свои глаза, пустые и тёмные как сама бездна.

Сняв рубашку, и стараясь не смотреть на выпирающие рёбра, Корина легла на кровать и укрылась одеялом. Оно так приятно щекотало тело, что девушка даже улыбнулась.

Как же давно она не спала голышом. В последнее время Корина так выматывалась, что ей не хватало сил даже на то, чтобы раздеться. Неужели ей наконец-то удастся отдохнуть?

Вытянувшись во весь рост, Корина упёрлась пятками в изножье кровати. Даже по меркам местных жителей волшебница была слишком высокой. Чтобы уместиться, она повернулась набок и поджала ноги.

Услышав шаги в коридоре, Корина рефлекторно стиснула бёдра. Шурша платьем, Мариан зашла в комнату. Заперев дверь на замок, девушка посмотрела сначала на скомканный лётный костюм, а затем на дрожащую под одеялом волшебницу.

– И не холодно тебе так? Хоть бы рубашку надела.

– Не хочу, – ответила Корина. Она знала, что никакая одежда не поможет ей согреться.

Мариан пожала плечами. Затем стянула сапоги и поставила их рядом с ботинками волшебницы. Чуть замешкавшись, девушка расстегнула тёмное, похожее на редингот платье и обнажила бледную кожу.

Волшебница невольно залюбовалась. Мариан была ниже Корины примерно на голову и почти такой же худой, что, тем не менее, ничуть её не портило. Подойдя к шкафу, девушка убрала в него платье и переоделась в ночную рубашку.

– Тебе стоит выспаться, знаешь. Ты действительно выглядишь очень плохо, – тихо произнесла Мариан, скользнув под одеяло. – Даже хуже меня.

Волшебница промолчала, притворившись спящей.

– Надеюсь, что завтра я тебя вспомню, Корина, – с надеждой проговорила девушка и погасила лампу.

Прошёл час, а может, два – Корина не знала сколько. Задремать не получалось, а ещё ей было очень холодно. Вскоре она и вовсе сжалась в комок. Рядом послышалось копошение. Показалось?

Неожиданно на плечо ей легла мягкая и тёплая ладонь. Мариан уткнулась носом в затылок волшебницы. Спиной Корина почувствовала мягкую грудь, прикрытую тканью ночной рубашки.

Девушка крепко прижала волшебницу к себе, по-хозяйски закинув ногу ей на бедро. Так тепло. Положив руку Мариан себе на грудь, Корина стиснула своё плечо, вжала голову и закрыла глаза…

***

Здесь всегда царит сырость и сумрак, в этих коридорах сети канализаций, похожей на лабиринт. Стены из красного кирпича на ощупь напоминают сырое мясо, да и по запаху отличаются слабо. Корине страшно и неуютно, но она всё равно продолжает спуск по этажам подземной галереи.

Нижний ярус частично затоплен. Корина старается ступать осторожно, но путь виден едва-едва, и она бредёт, порой проваливаясь в красно-оранжевую жидкость, то по щиколотку, то по колено. К железистому запаху крови неизвестно откуда примешивается сладковатый, почти карамельный, запах больничный.

Выход близко

В следующей зале оказывается намного суше. Кирпич на ощупь кажется почти нетронутым сыростью канализации. Он чистый, и яркий, и тёплый, будто обожжённый недавно. Корина осматривается и замечает несколько труб, отмеченных буквами и цифрами. «Выход находится в одной из них», – решает волшебница и выбирает проход, обозначенный нулём.

Он ведёт вниз, ещё глубже, чем прежде. Труба широкая, но Корине всё равно приходится наклоняться, чтобы не задеть головой покатые металлические своды. Света здесь почти нет, и девушка вытягивает руку вперёд. Так она продолжает спуск, пока не наталкивается на что-то холодное.

Это оказывается гермодверь. Она ржавая, железная, но петли у неё чистые. Корина тянет за ручку – дверь поддается легко, открываясь без малейшего скрипа, пропуская волшебницу внутрь – в Дом, в котором она когда-то жила.

В доме ночь. Лунный свет слабо разгоняет сумрак комнаты. В комнате с ободранными обоями нет ничего, кроме резного деревянного стула и петли, свисающей откуда-то с потолка. К стулу от окна тянется тень, похожая на тюремную решётку.

Краем глаза Корина замечает справа от себя женскую фигуру. Её вьющиеся волосы кажутся чёрными, а лицо сокрыто мраком. В лунном свете её бледная кожа кажется почти прозрачной. Незнакомка встаёт ногами на стул, без колебаний просовывает голову в петлю и с акробатическим изяществом выбрасывает стул у себя из-под ног.

Не отрываясь, как под гипнозом, волшебница смотрит на бьющееся в конвульсиях тело. На миг Корина отводит взгляд, но, повернувшись обратно, уже не видит никакой девушки. Медленно, словно в трансе, волшебница сама идёт к петле. Она ставит на место опрокинутый стул, встаёт на него и уже сама просовывает голову в петлю. И столь же лёгким движением выбивает стул из-под ног. Удавка резко стягивает горло.

Пытаясь найти опору, Корина беспомощно болтает ногами в воздухе. Она чувствует, как трепыхается её тело – словно рыба, выброшенная на берег. Пытаясь выбраться из петли, она до крови разрывает ногтями кожу на шее. Но тщетно. Руки обессиленно опускаются. Она уже слышит шёпот смерти за спиной.

Из последних сил, она разворачивается к двери и видит собственное напуганное лицо. Двойник отводит взгляд, и это последнее, что успевает заметить Корина. Глаза волшебницы накрывает красной пеленой.

***

Никогда ещё Хени не ощущала себя настолько беспомощной и бесполезной как сейчас. Четыре стены небольшой ванной комнаты будто сливались воедино, а потолок виделся таким высоким, что Хени казалось, словно она лежит на дне глубокого колодца.

Девушка уткнулась носом в затылок Корины и прижалась сильнее к её безжизненному телу. Вдохнув, она ощутила на языке железистый запах. Скверна всегда пахла кровью.

Было всё же в этом угасании, в этой борьбе смерти и жизни что-то чарующее. Хени приподнялась на локте и осторожно провела пальцем по лицу волшебницы. Кожа Корины оставалась такой же холодной и влажной. Такой же неживой. Девушка слегка оттянула кожу на запястье сестры и затем отпустила. Всё ещё… упругая?

«Странно», – подумала Хени. – «Прошло уже больше суток, но…» Девушка попыталась приподнять руку волшебницы. Рука двинулась легко, без всякого сопротивления. Стоило отпустить, и она тут же упала обратно на матрас.

«Словно у живой… А если она жива?», – Хени ощупала пальцы Корины. Пальцы… Мягкие и гибкие. На глаза навернулись слёзы, а рот сам собой растянулся в улыбке. «Она не окоченела…» – осознала девушка.

В надежде услышать стук сердца, Хени прижала ухо к груди волшебницы… Глухо. В растерянности, девушка поднялась с матраса и вышла из ванной.

Свисающие с потолка круглые светильники едва ли могли рассеять сумрак спальни. В их слабеющем зеленоватом свете и так не слишком большая комната казалась ещё более затхлой и тесной.

Хени обняла себя за плечи и присела на край кровати. «Сердце не бьётся, но и тело не тлеет. Почему? Не-воз-мож-но. Почему?» – эти вопросы крутились в голове, но найти ответ никак не получалось. Хени с подозрением посмотрела на сахарницу, стоявшую на тумбочке рядом с кроватью. А что если это порошок, убивший волшебницу, теперь не даёт ей умереть окончательно?

Хени взяла сахарницу и слегка её встряхнула. Внутри оставалось ещё пол-ложки вещества или чуть больше. Щёлкнув крышкой, Хени открыла её и уже направилась к сестре в ванную. Порошка немного, но для того, чтобы оживить волшебницу хватит вполне…

А что если… не поможет? Не станет ли хуже? Хени замерла в нерешительности. А вдруг это шанс? На всё тело нужно чуть больше, чем пол-ложки – именно столько, сколько у неё есть. Вдруг не повредит? Нет, риск всё равно слишком велик. Лучше избавиться.

Хени раскрыла окно и наклонила сахарницу. Порошок высыпался тонкой струёй и развеялся по ветру. Отойдя прочь от окна, девушка сползла по стене и обняла себя за ноги. Скользнув взглядом по входной двери, Хени отметила, что защитные чары почти выдохлись. Совсем скоро замки окажутся беспомощны даже перед простой отмычкой. Но день-полтора ещё есть, и сёстры пока ещё могут чувствовать себя в безопасности.

Корина…

Хени вернулась в ванную. Она вновь коснулась бледного, словно гипс, лица волшебницы и оправила её тёмные волосы.

– А ты лохматая. Причесать бы тебя, – насмешливо произнесла девушка и потянулась за расчёской.

Усадив Корину между ног и положив её голову себе на грудь, Хени начала распутывать пряди. Сама того не замечая, она начала шептать старую сказку о двух сёстрах, которую не так давно рассказывала сама волшебница.

– Я сойду с ума без тебя, – ужаснулась Гретхен.

– Но я должна остаться, – ответила Лорелай. – Ведьме в любом случае нужна жертва. Если не успеем – пусть ей стану я.

Сестра была неумолима, и скрепя сердцем, Гретхен согласилась.

И всё же, кто она такая, эта Бригитта? До неё волшебница уже встречалась с ведьмами. Чаще всего они оказывались просто сумасшедшими старухами. Из-за этого она и приняла тогда ту горбунью с корытом за Бригитту.

Путь Гретхен лежал через лес. Жители поговаривали, что именно там обитала ведьма. Никто не знал, как ведьма выглядит, никто не знал, как выглядит её хижина, и есть ли она у неё вообще.

Волшебница шла уже очень долго, и чем глубже она продвигалась в лес, тем меньше зелени она встречала на пути и тем чаще ей попадались чёрные скрюченные деревья. Сухие листья и ветки хрустели под ногами, за ботинки цеплялись опавшие листья. К её удивлению, от листьев запаха не было. В лесу вообще ничем не пахло.

Лишь к закату Гретхен добралась до пустоши. Девушка никак не ожидала увидеть огромный каменный куб, стоявший посреди пепелища. По видимости, он и был домом ведьмы. Юная волшебница обошла куб по кругу, но не обнаружила никакого намёка на дверь.

Обойдя куб ещё раз, девушка заметила, что одна из граней будто колеблется, напоминая ткань на ветру. Волшебница взяла в руки толстую ветку и ткнула ей в «полотно». Та прошла сквозь камень, не встретив сопротивления. Потянув на себя, девушка с той же лёгкостью вытащила ветку. «Вот он, вход», – догадалась Гретхен и нырнула внутрь.

Внутри дома не оказалось ни пряничных стен, ни деревянных. Не было ни котла, ни магических книг, ни жаб со змеями, ни колдовских трав. Это место вообще не было домом. Ведьмино логово было похоже на… театр, огромный зал на пять сотен человек.

Устремив взгляд к потолку, девушка увидела покатый свод из голубого мрамора, опиравшийся на выставленные вдоль стены белые гранитные колонны. Внизу, в оркестровой яме толпились силуэты загадочных человекоподобных существ с длинными клювами – музыкантов.

А на самой сцене, высекая небесный огонь из пальцев, танцевала она – Бригитта. И что-то чарующе-притягательное было в этом танце – и зловещее, и загадочное, и пугающее, и невообразимо прекрасное. Но облик её был непривычен. Не чудовищная горбунья, не старуха с корытом на спине – этот облик был столь потрясающий, что у девушки захватило дух.

Огромная фигура, тридцати восьми локтей в высоту, покрытая чёрной блестящей чешуйчатой кожей. С головы спадают длинные, совершенно прямые волосы – белые как снег и липкие, словно паутина. Глаза – красные, матовые, без зрачков. Одежда ведьмы – такая же чёрная – словно растёт из её тела, рассыпаясь у самых ног серой сеточкой.

– Вот ты и попалась, Бригитта, – произнесла Гретхен. В ответ послышался хохот ведьмы.

Только волшебница вышла из-за кулис и ступила на сцену, хрустальный пол тут же пришёл в движение. Девушка лишь едва успела схватиться за занавес. К счастью, кулиса держалась крепко и отрываться пока не собиралась. Заметив это, волшебница забралась выше, чтобы подобраться к Бригитте поближе.

Всё равно далеко. Ей срочно нужно какое-нибудь оружие. Гретхен тут же почувствовала, что держит в руке копьё. Как кстати. Девушка замахнулась и попыталась кинуть копьё в ведьму. Не получилось – волшебница его просто выронила, и лишь чудом не сорвалась сама.

Но кое-как ей всё же удалось удержаться. Опустив голову, Гретхен увидела, как копьё покатилось по сцене, вылетело за край и проткнуло одного из музыкантов насквозь.

Пол резко замер. Гретхен сползла вниз по кулисе и призвала ещё одно. Волшебница прицелилась и даже успела замахнуться, но тут сцена неожиданно накренилась. Девушка потеряла равновесие, и копьё вновь пролетело мимо цели.

Гретхен хотела призвать следующее, но неожиданно заиграл оркестр и оглушил волшебницу. Она зажала уши и зажмурила глаза. А ведьма лишь рассмеялась, глядя на безуспешные попытки волшебницы добраться до неё.

Скользкий хрустальный пол вновь закружился под ногами Гретхен, и юную волшебницу понесло прямо в оркестровую яму. Каким-то чудом, ей удалось зацепиться рукой за край суфлёрской будки. Девушка уже успела почувствовать пятками жар от раскалённой рампы. Послышались аплодисменты.

…а дальше я пока не вспомнила. Конечно же, всё было не так. Не так пафосно, – продолжала Хени, поглаживая волосы волшебницы. – Тебе бы понравилась эта вариация.

Корина. Всегда такая разная – упрямая и гордая, но в то же время хрупкая, словно фарфор. «Как бы я хотела, чтобы ты вернулась», – прошептала Хени и, незаметно для себя, заплела её волосы в косу.

Сегодня они будут спать на кровати. Рваный матрас – не место для королевы. Подняв девушку на руки, Хени перенесла её в спальню.

Волшебница не узнает о сегодняшнем собрании. Не узнает о грядущей битве и о том, что жители поверхности уже стянули войска к подземной реке. Сколько их погибнет? Хени поёжилась. Видимо, от сестры ей передалось и неприятие к виду крови.

Хени удалось изобразить волшебницу так хорошо, что сама бы поверила. Сегодня ей не только удалось избежать подозрений Ланги, но даже обмануть Пакира. И он поверил, поверил, что скончалась она, а не сестра. Он даже не удивился. Ответил только: «Я предупреждал».

Но мертва ли волшебница? Вот она лежит рядом с Хени, будто спящая. Мог ли порошок разбудить Корину? Она не знает, а значит, может лишь надеяться, что поступила правильно.

Хени обняла сестру и прошептала на ухо: «Вернись, если можешь». А затем, придержав её спину рукой, поцеловала прямо в губы. До появления объединённого войска Волшебной страны оставалось всего несколько часов.

Хени снова уснёт. И приснится ей, как вместе с сестрой идут они по заснеженной аллее. Корина будет одета в чёрное пальто, а Хени окажется в сером. Белые хлопья падающего снега будут оседать на их угольно-чёрных волосах, и, как раньше, Хени прижмётся к сестре, а Корина обнимет в ответ. Она вновь услышит как бьётся сердце сестры, почувствует тепло её дыхания и увидит глаза цвета майской зелени, так похожие на её собственные.

***

Проснувшись, Корина почувствовала, что лежит лицом вниз на холодной и твёрдой поверхности. Не открывая глаз, девушка перевернулась на спину, освобождая затёкшую руку.

– Кто ты? – окликнул волшебницу голос.

Корина распахнула глаза и увидела белый потолок, пойманный в сеточку трещин. Повернув голову набок, она столкнулась с удивлённым взглядом Мариан.

– Мариан? Ты не узнаёшь меня?

– Я… Я не помню.

Волшебница приподнялась на локтях, обняла себя за ноги и искоса взглянула на собеседницу.

– Даже имени моего не помнишь?

Девушка нахмурилась и покачала головой.

– Мне кажется, мы живём вместе очень долго, – Мариан смущённо улыбнулась. – Так странно, правда?

– Не очень-то долго… Мы только вчера познакомились. Меня зовут Корина.

Волшебница встала с пола и перебралась на кровать. Мариан пристроилась рядом.

– Корина… Хорошее имя. Такое не забудешь, – нервно сжав край ночной рубашки, произнесла девушка. – Оно смутно знакомо мне…

На миг Мариан отвернулась. Затем подняла лежащий на сиденье стула мешок и развязала его.

– Твой мешок?

– Мой.

Девушка достала из мешка сахарницу и повертела её в руках.

– Красивая… – отметила Мариан и посмотрела на волшебницу, – Очень красивая.

На мгновение Корина представила, что комплимент предназначался ей, и тут же залилась краской.

– Знакомы всего день, получается, – печально продолжила девушка. – Но я была уверена… что дольше.

Волшебница в ответ нежно обняла подругу за плечи.

– Мне тоже очень жаль.

Мариан прижала мешок к себе и, прикрыв глаза, прошептала:

– Но почему мне кажется, что я тебя знаю? С кем я жила раньше?

– О чём ты?

– Кровать двухспальная. И тебя я приняла за знакомую. Понимаешь, что это значит? Я жила не одна.

Девушка потёрлась о ключицу Корины и задумчиво проговорила:

– Почему я ничего не помню? Почему?

Корина не нашла, что ответить. Прервав неловкий разговор, девушки оделись и пошли на завтрак. Волшебница присмотрелась к движениям подруги. Сон явно пошёл той на пользу – девушка больше не тряслась и не спотыкалась. Она даже как будто стала увереннее. Чего не скажешь о самой Корине, её настроение оставалось таким же сумрачным.

На кухне Мариан сразу же заметила недоеденный кусок буженины.

– Мясо? Откуда? – удивилась девушка. – Ах, это ты его привезла. Конечно же.

Мариан резко развернулась к Корине. От смятения не осталось и следа. На лице девушки сияла улыбка.

– Ты просто чудо! Да я теперь… Давай, запечём. С синими фруктами.

– Давай, – без раздумий согласилась волшебница.

– Только ты мне поможешь! – настояла Мариан.

Она придумала запечь мясо в синих фруктах, и специально для этого даже отыскала керамическое блюдо с цветным узором. Фрукты нашинковала Корина, а Мариан накрыла их полосками мяса и отправила запекаться.

Пища на вкус оказалась приятной. Запаха у неё не было – синие фрукты вобрали его в себя. Мариан результат очень понравился. То, с каким аппетитом она расправлялась с печёным мясом, заставило Корину слабо улыбнуться.

Жизнь налаживается.

До начала рабочего дня оставалось ещё пару часов. Это время девушки решили провести на первом этаже, в гостиной с большим диваном. Комната располагалась недалеко от входной двери, так что Мариан услышит, если кто-то вдруг постучится.

– Здесь так пусто, – грустно произнесла Корина.

– Где?

– На острове. Ты не замечала?

Мариан задумалась, а волшебница продолжила:

– Это ведь большой город. А осталось только двенадцать человек. И то не точно. Ты не думала о том, куда все делись?

– Они… уехали? – предположила Мариан. – Да, точно! Так, наверное, и было, потому что когда здесь поставили башню, сюда тут же стали отправлять пленников. Кто захочет жить в одном городе с заключёнными? Вот все и уехали.

– Ты уверена?

Мариан обняла Корину за плечи и усадила её на диван вместе с собой.

– Давай о чем-нибудь другом поговорим? – девушка подняла лежащую рядом книгу и протянула волшебнице – Например, о ней. Об острове я и так мало что помню.

Корина согласилась. К тому же она хотела узнать подругу получше. Незаметно и естественно разговор перетёк в обсуждение личной жизни. По ходу беседы, Мариан раскрывалась перед волшебницей всё сильнее. В голосе появлялась лёгкость, в движениях исчезала скованность.

Всё время, пока они говорили, девушка почти не выпускала из рук сахарницу Корины. Глядя на подругу, волшебница вспомнила себя саму в двадцать лет – неглупую, но наивную девочку, верящую в волшебство и его всесилие. Тогда у неё не было ничего, кроме магии, и никого, кроме лучшего друга… Друг погиб у неё на глазах, королевство она потеряла. С тех пор у неё осталась только магия.

Разговор вскоре угас, и теперь они лежали обнявшись. Корина перебирала короткие, чуть доходящие до шеи волосы Мариан. Волшебница вовсе не ощущала тяжести прижавшейся к ней девушки. Рядом с ней было приятно и легко.

Но вот их тихое блаженство прервал стук.

– Дорогуша, ты здесь? – послышался голос за дверью.

Мариан встрепенулась.

– Это… Я узнаю его – это Энрике. Лежи, я открою.

Как выяснилось, комендант пришёл за Кориной. Ему была нужна её помощь, но в чём именно, мужчина не ответил. Внутрь он не заходил, ждал девушку снаружи.

Энрике подготовился заранее. На плечах у него висел рюкзак, на поясе топор, из-за спины торчала лопата. «Значит, придётся что-то копать», – подумала Корина и ощутила, как по спине пробежал непонятный холодок. Отогнав наваждение, она отправилась вместе с комендантом.

Когда они отошли от дома достаточно далеко, Энрике спросил:

– Она снова о всём забыла?

Корина кивнула.

– Жаль.

Волшебница вспомнила, как тоскливо Мариан смотрела ей вслед, сжимая сахарницу в руках.

– Энрике, а вы знаете, с кем она жила?

– Не помню. То ли с подругой, то ли с сестрой. Не спрашивай, что случилось – этого я тоже не помню. И никто не помнит.

Корина обернулась в сторону дома Мариан.

– Я должна была остаться с ней. Бросать её вот так – неправильно.

– Боишься за неё? – покосился Энрике. – Сегодня будет много работы, Корина. Без тебя никак.

 

Энрике вёл волшебницу куда-то за город. Посмотрев на «небо», Корина заметила, что облака стали гуще. Огромный жёлтый вихрь, кружащийся вдалеке, выбрасывал мыльную пену и гнал к городу огромные волны.

– Куда мы идём? – спросила, наконец, волшебница.

– К пленникам. Им нужна помощь кое с чем. Раньше я мог бы и сам, но сейчас, боюсь, в одиночку уже не справлюсь.

«К пленникам…» – тихо повторила девушка и прикусила губу. Комендант не собирался раскрывать тайну раньше времени. И ей это сильно не нравилось.

Корина вновь взглянула на небо и увидела, что оно изменилось. Теперь в грязно-жёлтых облаках маячили сине-зелёные пятна, похожие на плесневые грибы. Тошнотворно. Волшебница потёрла глаза. Как же ей надоел этот грязно-жёлтый студень. Как же давно она не видела обычных облаков.

Вскоре путники добрались до пустыря. Единственную стоящую там хибару даже сараем было трудно назвать. Развалившаяся, с проломленной крышей – жалкое зрелище.

Подозрения у Корины появились буквально в тот момент, когда она увидела дверь. На её поверхности не было защитного знака. Волшебницу замутило. Она вновь почувствовала приторный запах гнилой плоти – запах смерти.

– Энрике, этот запах… вы чувствуете его? – девушка прошептала, сдерживая дрожь в голосе.

– Запах? О чём ты?

Корина ощутила металлический привкус на губах.

– Мне страшно, Энрике. Не знаю почему, но мне очень страшно.

– Потерпи, Дорогуша. Всё ещё не так плохо.

Мужчина потянул за ручку и первым зашёл внутрь. Следом за ним неслышно проскользнула волшебница.

Из-за спины коменданта Корина разглядела, что на деревянном полу, потрескавшемся от времени, лежали агонизирующие, застывшие в неестественной позе фигуры. Тела частично срослись между собой и стали похожи на оплавленные восковые статуи.

От увиденного у волшебницы застрял комок в горле, и замерло сердце. Ноги девушки подогнулись, и она упала на колени. Медленно и осторожно Корина подползла к существу и прикоснулась к чему-то, смутно напоминающему руку. Неожиданно, нечто дёрнулось к волшебнице. В ужасе, Корина отпрыгнула от фигуры и вжалась в стену.

– Ну чего ты испугалась? Они же не убьют тебя.

– Они!? – почти вскрикнув, спросила волшебница.

– Да, они, – непринуждённо ответил комендант. – Это пленники. Они живые, только без души.

Корина вытаращилась на мужчину. Энрике был совершенно спокоен.

– Почему? – нервно пробормотала Корина. – Почему они такие?

Энрике потёр переносицу.

– Это – результат «Обслуживания». Флюксум, знаешь ли, не из воздуха берут – его добывают из людей. Память, эмоции, жизнь… Душа. Всё это и есть флюксум. По сравнению с той платой, что отдает «груз», воспоминания жителей острова – это сравнительно малая цена.

Корина в оцепенении смотрела на пульсирующие и стонущие комки плоти и костей. Приглядевшись к полу, она увидела, что вокруг бывших пленников собрались лужи из чёрной слизи. Так значит, скверна – тоже флюксум. Только неочищенный.

Щёку девушки обожгло ударом. Простонав, Корина схватилась за лицо и зажмурилась. Комендант осторожно взял волшебницу за плечи и вывел ее за дверь.

– Вот, отдышись. А я их разделю пока, – произнёс Энрике, вытащил топор и закрылся в сарае. Изнутри сразу же раздались звуки разрубаемого мяса и крики.

– Это Остров Смерти, – произнесла девушка, и сама ужаснулась внезапной догадке.

Кисти Корины слабо тряслись. Сердце стучало так, будто волшебница пробежала марафон. Она дышала и видела перед собой изуродованных пленников. Лица несчастных полностью лишились каких-либо черт. Глаза опустели и выцвели. Но, не смотря на это, заключённые дышали и оставались теплыми. Они были физически живыми.

Пытаясь отвлечься от увиденного, Корина посмотрела на небо. Её взгляд тут же зацепился за ярко-розовое пятно, горевшее вдали. К земле от него тянулась тонкая нить. «Башня ректификации», – догадалась девушка. – «Такая же, как моя». Так вот над чем она работала. Так вот что за «Башню» она улучшала…

Из раздумий Корину вырвал голос коменданта.

– Отдышалась, Дорогуша? Пойдем, добить поможешь.

– Зачем? – обречённо произнесла девушка. – Они уже мёртвые. Почти, но мёртвые. Зачем? Всё это?

– Считай, что мы делаем им одолжение. Я бы не хотел провести оставшуюся жизнь в состоянии полуовоща. Впрочем, мне тогда было бы уже все равно.

Корина промолчала.

– Только их сперва к могильнику нужно отвезти. Живых легче тащить, понимаешь, Дорогуша?

Тут волшебница заметила, что в руках у мужчины большая тележка.

– Да, понимаю, – кивнула волшебница.

Корина не запомнила дорогу до могильника. Знала только, что идти пришлось долго. Тележку с телами тащить пришлось ей – Энрике отказался. Устал, пока разделывал тела.

Энрике решил, что могила будет одна – так экономнее. Её они рыли вместе. Корина копала остервенело. Она жадно выгребала землю и старалась не смотреть на бывших заключённых. На их искажённые тела.

Затем пришла пора добивать пленников. Энрике даже указал, куда лучше бить. «Да это не сложнее, чем резать кроликов – главное прицелиться точно», – подумала Корина и ужаснулась тому, как быстро она смирилась. Вот волшебница занесла лопату над телом…

Давай, сосредоточься. Найди слабую точку.

…и резко вонзила острие в позвоночник. Тело тяжело выдохнуло и перестало двигаться. Корина с отвращением перешла к следующему телу. И так ещё девять раз.

Закончили под вечер – в облаках уже мерцали золотистые искры. Не помня себя, волшебница добралась до жилища Мариан. Скользнула взглядом по защитному знаку, нацарапанному на входе. Лучше бы его тут не было, и она умерла вместе с пленниками.

Корина открыла дверь. Очертания предметов были едва различимы. Всё превратилось в цветные пятна. Что же она натворила? Какое же она чудовище…

– Ты вернулась? А я как раз ужин готовлю, – улыбка на губах Мариан поникла. – Корина? Ты что, плачешь?

– Они мертвы. Все, – произнесла волшебница, вваливаясь в прихожую. Раздался глухой звук – выпала сахарница из рук Мариан. Корина продолжала:

– Я омерзительна…

Русая девушка обеспокоенно спросила:

– Корина? Ты… хорошо себя чувствуешь?

Та покачала головой.

– Что произошло?

Корина что-то невнятно пробормотала. Какое-то время Мариан стояла в коридоре, не решаясь подойти ближе. Наконец, она заметила, что руки волшебницы вымазаны в земле.

– Он водил тебя на кладбище? Почему именно туда? Он не говорил?

Корина опёрлась о косяк двери и взглянула на Мариан.

– Он ничего не говорил, а я не спрашивала. Я… преотвратно себя чувствую. Десять человек… их было десять. И всё у меня на глазах.

Корина сглотнула подступивший к горлу комок.

– Это… это я их убила. Я.

– Что…

– Я могла их спасти… но я даже не подумала о том, чтобы спросить у Энрике, куда их ведут и что с ними будет. Я просто не догадалась. Есть ли мне хоть какое-нибудь оправдание, Мариан?

– Ты не могла знать…

– Я должна была догадаться! – закричала Корина.

Девушка рухнула на пол и сжалась в комок. Она поджала под себя ноги и закрыла лицо руками. Из-за плотной вуали тёмных волос слышались лишь причитания вперемешку со всхлипываниями.

Мариан медленно подошла и осторожно обняла волшебницу, положив её голову себе на грудь.

– Так лучше?

Корина икнула и поёжилась.

– Я ужасный, отвратительный, мерзкий человек.

– Рина… Не вини себя. Ты ни в чём не виновата. Совсем ни в чём.

Голос Мариан был тихим, заботливым, нежным. Корина сжала подол платья девушки и ещё сильнее прижалась к её груди. «Она похожа не на Хени», – подумала волшебница. – «Она похожа на маму».

– Мне так холодно, обними меня крепче.

Мариан тут же крепко сжала волшебницу. Какое-то время они сидели так, а затем русая девушка промолвила:

– Знаешь, я всё вспомнила. Лишь благодаря тебе.

– Благодаря мне? С чего ты так решила? – сдавленно спросила Корина.

– Просто… Мне кажется, что это именно так. Мне кажется, что это твоя сахарница помогла мне вспомнить.

Мариан мягко провела по волосам Корины.

– Я правда вспомнила всё. Вчерашний день, сегодняшний. То, что произошло пять лет назад – когда появилась эта башня.

Девушка цокнула языком.

– И я вспомнила, как сильно я боюсь этой башни – такой высокой и чёрной. Потому я и живу рядом с пристанью – хочу держаться от неё подальше.

Корина прижалась к груди ещё сильнее. Мариан была мягкой и тёплой, её платье казалось шёлковым, хотя и было сделано из… хлопка, наверное.

– Я хочу верить, – выдохнула волшебница. – Верить в то, что я не мерзкий выкидыш, бесполезный урод.

Корина потёрлась о девушку носом.

– Но это так тяжело. Всё время я думаю о том, что таким людям как я лучше и вовсе не рождаться. Их надо убивать в зародыше, пока не выросли и не… Я ведь не так плоха? Я же могу быть счастливой? Я заслуживаю счастья – я не плохой человек. Я достойна жизни. Так ведь?

Я ведь тоже заслуживаю счастья?

Мариан молчала. Она гладила брюнетку по волосам, по плечам, а когда волшебница начала заваливаться набок, придержала её голову.

– Ты решила, что недостойна жить лишь потому, что не успела кого-то спасти?

– Да. И не только.

Мариан долго молчала, а затем произнесла:

– На самом деле, я ничуть не лучше. Я… я подругу потеряла. Я была обязана помнить о ней. Но вместо этого предпочла забыть.

В голосе Мариан чувствовалось, как сильно она волнуется и осторожничает, пытаясь выбрать правильные слова. Она продолжала говорить, не замечая, что волшебница давно уснула.

– Рефиза погибла… из-за меня. Она была снаружи, на улице, когда включили Башню. Тогда мы даже не знали, что это за башня. Не знали, что случается с людьми, попавшими под её удар. Мы повздорили тогда. Несерьёзно, так бывает. Я не хотела её отпускать, но… Рефиза такая настойчивая. Я её не уберегла. Не уследила. Мне больно вспоминать об этом, но я боюсь, что снова всё забуду. Я устала, я больше не хочу забывать о ней.

Наконец, девушка заметила, что волшебница больше не плачет, а лишь тихо сопит, прижавшись к ней.

– Ты правда ни в чём не виновата. И я, наверно, тоже, – проговорила Мариан и совсем тихо прошептала. – Помоги мне, Корина. Не дай мне снова забыть.

***

Закат догорает. Последние лучи заходящего солнца пронзают болезненно-жёлтые облака.

Волшебница вновь сидит на изножье склона, наблюдая за тем, как волны облизывают глинистый берег реки. Ветер слегка треплет волосы девушки – словно просит обернуться, и Корина оборачивается, чтобы увидеть на вершине холма такую знакомую, но почти забытую фигуру.

Она стоит там, босая, одетая в синюю юбку и кружевную блузку. Её первая, родная, мама. Взобравшись наверх и встретившись с ней глазами, Корина замечает, что уже догнала женщину в росте.

Она всё та же, что и раньше: слишком высокая и слишком яркая, слишком необычная для жевуньи. Её совершенно прямые, каштановые волосы спадают на худые плечи, по спине рассыпается водопад медных прядей. И глаза… Именно по глазам она её узнала: тёмно-карие, с загадочным красноватым блеском.

– Ты испачкалась, – с лёгким укором произносит Гона. – Вся грязная, как поросёнок.

– Прости, мама, – отвечает Корина, на что женщина лишь слегка улыбается и мягко берёт дочь за руку.

– Пора домой? – спрашивает волшебница, и Новин-старшая кивает в ответ. Они идут долго, успевая пройти и реку, и небольшую рощицу, и цветочный луг, но за весь путь не произносят ни слова. К чему им говорить, когда они уже сказали друг другу всё, что нужно?

Останавливаются они, лишь добравшись до круглой пропасти посреди окрашенного золотом поля. Корина чуть сильнее сжимает ладонь матери и устремляет взор в небо. Закат почти догорел, и оно вот-вот станет коричневым – облака уже напоминают обагрённую вату.

– Ты почти выбралась. Спаси их, Зайчонок, – произносит женщина, и волшебница оборачивается, чтобы увидеть, как та растворяется в воздухе, словно утренний туман от горячего солнца.

Корина устремляет взгляд в бездну, раздумывая прыгать или нет. И в бездне той, в глубине этих шахт таится неведомая сила огромной разрушительной мощи. Нечто, что желает причинить боль и страдания за каждый счастливый день, прожитый людьми на Земле. Нечто, скрывающееся внутри величественного подземного особняка с множеством комнат, каждая из которых является выходом в отдельный мир. За одной из них находится неуютный бар, в чьих стенах чувствуешь себя как в тисках.

Психоделические танцы красных неоновых огней под чудовищную музыку, вызывающую судороги – отвратительную какофонию из треска и грохота, из криков и воя. Она хочет убежать, но ей придётся пройти через этот бар, чтобы среди тысяч этих комнат найти нужную – ту, что ведёт напрямую к источнику всех страданий. Ту, чьи двери никогда не должны были быть открыты. Она пронесётся сквозь этот лабиринт прямо к ней, той самой, пылающей, имея лишь флягу с водой. Она не может погасить огонь внутри этой комнаты – это очевидно – но может закрыть её двери и потушить их, заперев тем самым огонь и не давая ему выбраться. Замкнутое пространство – идеальная ловушка для всепожирающего адского пламени.

***

Доски, пропитанные чёрной слизью, хорошо горят, а огонь от них такой жаркий, что всего одной хватит, чтобы согреть целый бак воды. Когда-то, когда ещё не появилась Хени, Корина жила в комнате с проведённой в ванную горячей водой, бак нагревать не требовалось. Хени была бы рада оказаться в такой комнате. Особенно сейчас, когда нужно было омыть тело волшебницы.

Встав на колени и нависнув над телом сестры, Хени принялась распутывать её одежды, напоминавшие холодный и склизкий саван. Порой ткани были такими тугими, что их приходилось даже не расстёгивать, а разрезать.

Избавив сестру от тесного тряпья, девушка выпрямилась и окинула волшебницу взглядом. В тусклом свете магических ламп обнажённое тело Корины казалось облепленным паутиной. Хени скомкала грязную одежду и выбросила её в печь вместе с пропитавшимися чёрной слизью кусками матраса. Затем девушка подняла Корину на руки и пересадила в ванну.

Хени опустила в бак руку и чуть тронула пальцами поверхность воды. Ещё не горячая, но уже тёплая. Такая, как нужно. Проверив воду, девушка взяла мягкую губку и принялась намыливать тело волшебницы. Плавно и легко касаясь её кожи, девушка двигалась от шеи к ключицам, от ключиц к груди – и далее. Она разминала ей ноги, руки, пальцы. Она решила, что продолжит ухаживать за телом сестры до тех пор, пока та не проснётся или не умрёт окончательно.

Намылив девушку целиком, Хени омыла её из ковша. Затем она слегка потянула волшебницу за прядь и провела рукой по груди. Липко. Всё ещё липко. Хени заново намылила и ополоснула тело сестры. Струи грязной воды опять потекли на дно ванны. Девушка вновь выбрала из волос прядь и слегка потёрла её между пальцев. Трещит. Тронула грудь. Не липко. Да, теперь тело волшебницы было чистым.

Хени переложила Корину из ванны на матрас и начала протирать её тело лёгкими движениями. Кожа девушки была гладкой, тонкой – почти прозрачной, и такой бледной, что сине-зелёные вены просвечивали сквозь неё. Волшебница казалась завёрнутой в плотный кокон, и, двигаясь от лица к плечам, от плеч к рукам и груди, и животу, и дальше, Хени словно освобождала её от липких нитей.

Готово. Осталось только переодеть.

Хени уже собиралась перенести Корину обратно на кровать и даже наклонилась, чтобы взять на руки, когда она услышала копошение за дверью.

Один

У неё было предчувствие, что что-то должно случиться. Это похоже на то, как ты оборачиваешься в ответ, прежде чем тебя окликнут. Именно это она ощутила, когда открылся первый замок.

Два

Если Корине и суждено выбраться из подземной страны живой, то лишь в одиночку. Хени явственно это осознала, когда открылся второй замок.

Три

Но удастся ли выбраться Хени, если она решит оставить сестру? Ведь Корина и сама хотела умереть… Девушка замирает в нерешительности и пробуждается лишь от звука третьего замка.

Четыре

Хени выходит из ванной и плотно закрывает за собой дверь. Теперь, кто бы ни рвался в комнату, Корину он не увидит. Четвёртый замок открывается одновременно с ударом двери о дверную коробку.

Пять

Щёлкает пятый замок. Хени принимает решение. Она ложится на кровать, занимая место волшебницы.

Шесть

Шестой замок. Остаётся лишь сожалеть о том, что она так и не смогла спасти сестру и сбежать с острова.

Семь

Вот щёлкнул предпоследний, седьмой, замок, и Хени стало совершенно ясно – она никогда не увидит снег. Никогда не увидит горы…

Восемь

Восьмой замок. Она никогда не сможет прогуляться с сестрой по аллее. Никогда.

***

Проснувшись, Корина вытянула руку, но вместо стены нащупала лишь пустоту. Другой странностью был удивительно мягкий и тёплый пол. Он не был ни деревянным, ни кафельным, ни каменным, и даже не железным. Волшебница открыла глаза и увидела потолок, пойманный в сеточку трещин. Очень знакомый потолок. После стольких нервных ночей проснуться не на полу, а в кровати было очень странно. Волшебница повернула голову набок и увидела сидящую на стуле Мариан.

– Ты выглядишь знакомо. Я помню тебя? – тихо спросила русая девушка.

Волшебница взглянула на руку и стиснула пальцы

– Я – Корина.

– Точно. Странница.

Волшебница уселась на кровати и обняла колени.

– Я сорвалась вчера, – прошептала Корина. – Прости, Мариан.

Девушка неопределённо пожала плечами.

– Я знала, что так случится. Хоронить пленников очень неприятно.

– Был опыт?

– Был. Но я почти ничего не помню.

Корина прикрыла глаза и тяжело вздохнула.

– Что со мной происходит?

Мариан присела на край кровати.

– Тебе помочь одеться?

Тут волшебница обнаружила, что на ней нет одежды. Так забавно…

– Ты уснула прямо у меня на руках, и мне пришлось самой раздеть тебя, – сказала Мариан и на миг на лице девушки мелькнула улыбка. – Ты очень меня напугала. Не делай так больше, хорошо?

Корина медленно кивнула.

– Ты себя… как чувствуешь?

Корина поёжилась и посмотрела на Мариан.

– Меня тошнит. И в груди… очень больно.

Девушка наклонилась и прижала ухо к груди волшебницы.

– Ну что? – понуро спросила Корина.

– Ничего, всё в порядке.

Мариан отодвинулась и сложила руки на ногах

– Знаешь, ты напоминаешь мне мою… подругу, – девушка улыбнулась. – Такая милая, тихая. Хотя немного нервная.

Мариан поджала губы и продолжила:

– Это странно… Ты мне понравилась ещё тогда на пристани.

Корина вопросительно посмотрела на девушку.

– Твоя сахарница. Я увидела её… и вспомнила. Всё вспомнила, – ответила Мариан и потёрлась носом о щёку волшебницы.

– Ты рано проснулась. Что-то случилось?

– Энрике пришёл. Он на кухне и хочет поговорить с тобой.

Мясо кончилось, поэтому на завтрак были только синие фрукты. И хоть внешне они казались аппетитными, на вкус они оставались такими же, как вата. Корина пробовала их раньше, маленький кусочек горького шоколада отлично сбил то неприятное послевкусие. Но сейчас шоколада не было.

Чая Мариан не было тоже – вместо него приходилось довольствоваться выжимкой из листьев и плодов синих растений. К счастью, она не так противна на вкус, как фрукты. Не идеал, но лучше, чем ничего

– Проснулась, Дорогуша? Ты как? – спросил Энрике.

– Терпимо, – сухо ответила Корина.

Доски, пропитанные чёрной слизью, хорошо горят, а огонь от них такой жаркий, что всего одной хватит на целый бак горячей воды.

– Ты отлично вчера держалась. Даже я не мог похвастаться такой выдержкой, а ты бодрячком. Даже не верится, что это твой первый раз. Это ведь твой первый раз?

Корину вновь замутило. Казалось, что она вот-вот упадёт.

– Отстаньте, Энрике. Не видите, ей плохо!

Она вступилась за меня. Спасибо ей.

– Спасибо, Мариан, – Корина хмуро посмотрела на коменданта – Скажите, Энрике, вам это действительно интересно?

– Я был бы не против узнать твою историю. Ты не так проста, как кажешься. Ты живёшь здесь уже третий день, но до сих пор никого не забыла, – он наклонился к лицу девушки. – Ты что, блаженная?

– Скорее проклятая, – ответила девушка, криво улыбнувшись.

Комендант откинулся на спинку стула.

– Мы все тут прокляты этой Башней.

– Почему вы терпите происходящее?

– Мы привыкли. Поначалу было очень страшно и противно. Я, впервые увидев… тела, сразу упал в обморок. Потом постепенно становилось проще. Теперь я и вовсе не обращаю внимания. Мариан?

А она-то тут причём?

– К сожалению, он прав, – подала голос девушка. – Ты привыкаешь к такому. Поздно или рано, но привыкаешь.

Волшебница опёрлась локтями о стол и закрыла лицо руками.

– Я не хочу. Не хочу ничего этого, – тихо ответила девушка.

Стул Энрике скрипнул.

– Знаешь, я уже давно тут... копаю. Скоро и мне придется заняться «обслуживанием». В общем… Я хочу, чтобы ты меня сменила.

Девушка истерично хихикнула.

– Вы с ума сошли!

– Вовсе нет. На тебя эта башня сильно не действует. Твой разум более гибкий. Ты молодая и сильная, ты справишься. Ты обязательно справишься. Тебе помогут, если что.

– Нет… Просто, нет…

Комендант положил руку на плечо девушки.

– Послушай, мне осталось совсем немного. Ещё полгода, и Башня меня высосет. Кто-то должен остаться, и я хочу, чтобы это была ты. Весь этот город, наше наследие, я оставлю тебе. Целый город будет твоим, ты только подумай! Неужели тебе этого не хочется? Корина открыла лицо и взглянула на коменданта.

– Почему я? Почему именно я? – спросила девушка.

– Я уже сказал почему. Башня на тебя не действует.

– Я не хочу этого.

– Чего же ты тогда хочешь?

А действительно, чего? Покоя? Здесь везде покой. Смерти? Вряд ли. Волшебница посмотрела на Мариан, теребящую себя за рукав, и произнесла.

– Я хочу уничтожить эту Башню.

Энрике усмехнулся.

– Дорогуша, ты не первая такая. Если бы никто кроме тебя не пытался до неё добраться, нас было бы вчетверо больше. Ну, прошу тебя, умоляю – не дури, останься. Город ждёт.

Ничего меня здесь не ждёт

– До того как сбежать с острова, я занималась тем же самым – отправляла людей на убой. Я не хотела – просто выхода иного не было. Мне угрожали убийством дорогого мне человека, одного из немногих, оставшихся со мной. А дальше… я уже не помню, почему продолжала это делать.

Корина подняла глаза.

– После побега я надеялась, что больше никогда не столкнусь ни с чем подобным. А вы предлагаете мне заняться тем же самым? Это не жизнь, Энрике. Я больше не могу так жить, я не хочу так жить. Думаете, я боюсь, что не справлюсь с городом? Нет, не боюсь. Но здесь пусто, Энрике. Остров пуст – здесь некем и нечем управлять. Вы не смогли уничтожить Башню, а я смогу. Я знаю, что у меня есть шанс. – Корина встала из-за стола и выпрямилась во весь рост. – Я – волшебница. Я могу её уничтожить.

И в подтверждение своих слов, девушка взмахнула рукой и разожгла камин, а затем, щёлкнув пальцами, открыла заслонку.

– Я уничтожу эту башню. Надеюсь, этим мне удастся искупить часть своих… Часть своей вины.

Лицо коменданта прояснилось.

– Волшебница, значит? Неужели…

– Самая настоящая.

– Делай что хочешь. Если справишься, то... спасибо тебе, в общем.

 

«Спаси их», так ты сказала?

Когда Корина бежала с острова Горн, она собиралась дольше. В этот раз она взяла только сахарницу и флягу с водой. Напоследок её решили проводить до границы города. Пытались ли её таким образом отговорить – волшебница не знала. Энрике шёл справа, Мариан слева, и в какой-то момент ей показалось, что она идёт на эшафот.

Наконец, они вплотную подошли к границе, отделявшей город от пустоши. Корина раскрыла мешок и достала сахарницу. Красивая. Подумать только, какой путь прошла эта безделушка, прежде чем оказаться здесь, на Острове Смерти.

– Мариан… – тихо позвала Корина. – Это тебе. На тот случай, если ничего не выйдет. Я хочу, чтобы она осталась у тебя, пусть она помогает тебе вспоминать.

Та подняла на волшебницу глаза, покрасневшие и опухшие. Мамочки, да у неё слёзы!

– Пусть от меня останется хоть что-нибудь, – добавила Корина.

Девушка дрожащими руками взяла у волшебницы подарок и тихо прошептала: «Спасибо».

– Значит, здесь наши пути расходятся, – сдавленно произнёс Энрике. – Жаль. Ты мне понравилась, Дорогуша.

– Прощайте, – произнесла Корина.

В ответ комендант помахал рукой. Мариан лишь кивнула.

Волшебница отвернулась. Её ждала Башня.

Время отправляться в последний путь. Время умирать.

Поначалу идти было легко, и небольшое давление на виски ничуть не беспокоило Корину. Но чем дальше она уходила от города, тем сильнее оно становилось. Вскоре, к давлению присоединился гул, похожий на зудение в телефонной трубке. Но даже это не заставило Корину повернуть назад.

Она продолжила идти. Чтобы хоть как-то защититься от влияния Башни, волшебница попробовала выставить магический барьер, но это ни к чему не привело – он рассыпался секунд через десять. «Мне следует поберечь силы», – решила девушка. Вернуться было ещё не поздно, но она уже твердо решила, что уничтожит эту ненавистную Башню.

А затем Корина увидела границу: небольшие кустики и колючая трава резко прерывались пустошью. Вот почему здесь нет синих растений. Даже они, способные прорасти где угодно, не могли справиться с подавляющим действием Башни. Всё – она перешагнула границу. Точка невозврата пройдена, и отступать больше некуда.

По пути волшебнице начали попадаться первые жертвы – те, кто не успели сбежать, когда Башню запустили. Их лица напоминали лица заключённых: они точно так же были лишены каких-либо черт. Но увиденное только убедило Корину в правильности сделанного выбора. И она продолжила идти, с каждым шагом отдавая все больше и больше сил отвратительному сооружению. Вскоре появилась апатия и подавленность. Обездушенных становилось всё меньше, и вскоре они исчезли вовсе.

Неожиданно Корина задалась вопросом – почему она не видела ни одного скелета среди них. Все тела были… Целыми. Неистлевшими. Она не чувствовала запаха гниения. От осознания этого факта у девушки пробежали мурашки.

Дышать становилось тяжелее – она уставала. Пройдя ещё немного, девушка наконец увидела отвратительное пунцово-розовое сияние. Вернее, не столько увидела, сколько ощутила. Корина вымученно улыбнулась – она добралась.

И тут волшебница услышала зов. Притягательный зов, которому было невозможно сопротивляться. Ей стало наплевать на искажённые ужасом гримасы каббаров и людей, что вновь начали попадаться на пути. Ничего больше не существовало: только восторг, только она, только Башня.

Эта Башня – монументальная конструкция, с концентрическими кругами в навершии и острыми гротескными шипами у основания – манила, подавляла, изнуряла, поглощала.

Острый шпиль, пронзавший пунцово-розовые облака напоминал чёрный шприц, протыкающий воспалённую кожу. Чёрная слизь, вытекавшая из них словно из открытой раны, спускалась по стене, проникала внутрь, заливала верхние этажи, собиралась прямо в центре – в сердце Башни.

Машина чувствует… Машина упивается… Машина требует наслаждения.

Картинка перед глазами Корины стала туманной, будто она вновь посмотрела на мир через заледеневшее стекло. Мысли крутились в голове словно цветные осколки в калейдоскопе – то рассыпаясь, то вновь выстраиваясь в причудливые узоры. Девушку тянуло к Башне, и хотя дыхание становилось тяжелей, а силы покидали тело, с каждым шагом её охватывал невероятный восторг. Вот волшебница приблизилась к дверям вплотную. Стоило ей коснуться створок ворот и войти внутрь – и она словно провалилась в сон.

Лабиринт внутри Башни полностью повторяет планировку особняка из сна. Потому Корина идёт вперёд уверенно, уже заранее зная нужный путь. С каждой открытой дверью, с каждой пройденной комнатой, волшебница всё ближе подбирается к сердцу этой чудовищной машины. Наконец, пройдя очередной коридор, Корина видит её – пылающую кроваво-красную дверь, ту за которой находится главный зал. В точности как во сне, волшебница обливает её водой из фляги. Пламя гаснет, и дверь темнеет.

Волшебница входит внутрь. В центре зала, под самым потолком висит обвитый цепями лиловый кристалл. Прямо под ним поставлен куб-накопитель, на гранях которого колышутся сполохи черного пламени. Связывает их цепочка из «контуров» – кабелей, управляемых магическими печатями.

Примитивнейшая конструкция. И крайне ненадёжная. Здесь нет ни компрессора, ни резервуаров с жидкой Тьмой, позволяющей получать очищенный флюксум практически без вреда. И остановить эту Башню сейчас не может никто, кроме Корины.

Машина с динамитом вместо сердца.

Самая главная часть – куб. Она же самая опасная и самая хрупкая. Девушка осматривается и понимает, что отключить его через контуры не получится. Часть из них повреждена, а те, что целы, так сплетены между собой, что невозможно понять, где они начинаются и заканчиваются.

Увы, но у волшебницы нет времени восстанавливать или разбираться в их работе. Она и так слишком замешкалась. Нужно найти ещё один способ, и девушка его находит: нужно разрядить куб, от которого питается башня, а затем разрушить его, прежде чем тот снова зарядится. На это будет всего пара минут, и если девушка не успеет, то второй попытки не будет – накопитель попросту высосет из Корины всю жизнь.

Это и правда, путь в один конец.

Она не боится смерти, она желает смерти, но всё-таки жаль расставаться с жизнью именно сейчас, когда всё только начало налаживаться. Именно сейчас, когда появились те, кто нуждались в ней, кто восхищались ей, и кому она могла по-настоящему помочь. Когда она почувствовала себя на своём месте.

И вот волшебница решается. Она взмахивает рукой, искривляет контур и перерезает тросы. Весь флюксум мгновенно уходит из куба в сеть подстанций. Чёрное пламя гаснет, и волшебница тут же чувствует, что начинает резко слабеть.

Теперь нужно разрушить накопитель. Сейчас девушка испытывает нестерпимое желание прикоснуться к нему, хотя понимает, что её это выжмет досуха. Нужно действовать быстро. Из последних сил Корина прицеливается и отрезает цепь под потолком. Крепление, удерживающее кристалл, исчезает, и он падает прямо на чёрный куб. Накопитель сминается, словно лист фольги, и из его обломков начинает вытекать жидкость, которая тут же превращается в газ. Корина выдыхает – у неё получилось.

Оглядываясь, волшебница видит, что вернуться в город не получится – путь к выходу завален. Близость к кристаллу туманит разум. Девушка делает шаг назад и, спотыкаясь обо что-то незримое, проваливается в собственную тень.

***

Пора возвращаться домой, Корина.

И в тот же миг волшебницу резко ударило о землю. Яркий свет ослепил до рези в глазах. Девушка зажмурилась и перевернулась на бок.

Красная пелена вскоре угасла. Корина медленно приоткрыла один глаз и слегка пошевелила рукой. Тусклая трава приятно кольнула кожу. Волшебница сделала глубокий вдох.

Земля. Листва. Хвоя.

Ей знакомы эти запахи. Как долго она их не чувствовала, как сильно она по ним скучала. Корина моргнула. Зрение постепенно возвращало четкость и резкость. Волшебница перевернулась на спину и увидела черные ветви, разрезавшие облачное небо на белые лоскуты.

Корина поднялась с земли и осмотрелась. Стояло прохладное раннее утро… или всё-таки вечер? Деревья окутывал лёгкий туман. Она вновь оказалась в лесу.

– Здесь никого нет, – произнесла волшебница, и её собственный голос отозвался эхом в голове, – никого, кроме меня.

На сердце у девушки вдруг стало неспокойно. Неожиданно Корина вспомнила, как потерялась в лесу когда-то в детстве и не вернулась домой. Если бы этого не случилось, она бы не стала волшебницей. И вот судьба вновь привела её в лес.

Девушка пошла не спеша вперёд, и сухие ветки захрустели под её ногами. Ей нужен был ориентир. Но как бы волшебница ни старалась, она не находила ни пушистых мхов, ни слоистых лишайников – стволы чёрно-серых деревьев были абсолютно голыми.

– Холодно. И куда мне теперь идти?

…Путь Гретхен лежал через лес. Жители поговаривали, что именно там обитала ведьма. Никто не знал, как ведьма выглядит, никто не знал, как выглядит её хижина, и есть ли она у неё вообще.

Волшебница шла уже очень долго, и чем глубже она продвигалась в лес, тем меньше зелени она встречала на пути…

Вскоре опустилась ночь, и лес замерцал, озарённый серебристым светом. Волшебница вдохнула ртом холодный воздух и посмотрела на небо. Облака уже давно рассеялись. Молочно-бледная Луна напоминала фарфоровое блюдце на чёрной скатерти в окружении бусин-звёзд, нанизанных на невидимую леску.

Корина рассеянно оправила волосы. Звёзды. Именно звёзды станут её ориентиром. Именно они укажут ей путь из леса. Они выведут её…

Я продолжаю идти, несмотря ни на что.

…и она больше не почувствует холода внутри себя.